воскресенье, 07 августа 2011
четверг, 04 августа 2011
понедельник, 01 августа 2011
воскресенье, 31 июля 2011
Мишка продолжает ознакомление с школьной программой по литературе на слеюущий учебный год. Теперь это "Война и мир". Вот уж действительно - кто воспринимает Достоевского, воспринимать Толстого просто не может. Полнейшее отторжение.
Мнение юного казуиста:
"Бывают книги, где автор полностью излагает события со своей точки зрения, это он - мировосприятель-репортер. Бывает, что "репортером" становится герой. А у Толстого что-то странное. Он не уступает место герою, предоставив ему видеть и говорить. Он не занимает позицию автора, излагая события независимо от героя, со своей точки зрения. Он становится как бы СООБЩНИКОМ героя - причем в самых неприятных его проявлениях.
Какая все-таки разница с Лермонтовым! Вот кто очень тонкий мастер! В "Герое нашего времени" есть рассказчик-автор. Но есть и автор-посредник, автор "Журнала Печорина", ведь это же не просто поток событий, переживаемых здесь-и-сейчас, это события, записанные Печориным в его "журнале", Печорин - автор этого "журнала", этих записок, он для себя не только он-действующий, но и он-как-персонаж. Печорин-персонаж, такой, каким его видит Печорин-автор. Все очень четко, очень точно, и никакой невнятицы, никакой путаницы ракурсов между героем и автором, которая так раздражает у Толстого.
Хотя у Толстого многое раздражает. Небытие у него раздражает. Величайший фокусник всех времен и народов. Это суметь надо - написать книгу, которой нет. Вот читаешь - и она вроде как есть, и еще как есть, а минутой позже - нету. Да и при чтении... все-таки нету. Все время ощущение, что этого не было, этого не могло быть, что героев нету.
Отчасти это ощущение уменьшается, когда появляется Долохов. Но Толстой Долохова, таких людей, как Долохов, не понимает. Ощущение такое, что вот есть персонаж - one-line character, но есть, но он как бы смещен от самого себя куда-то в сторону. Получается, что персонаж как бы идет рядом с собой, а там, где он должен быть на само деле - пустота. От этого нехорошо делается. Хотя Долохов и сделал текст чуть-чуть менее нечитабельным. И все равно - это герой одной ноты, и эта нота звучит не на своем месте.
А героев вообще хоть тресни, а нету. Ничего о них сказать не получается. А ведь много о них написано - и все равно не получается. Ну нету их, и вообще этого нету. Не те люди, не там, не так. Не знаю достаточно хорошо матчасть - и все равно не то, не там, не так.
Единственно, за счет чего книга вообще существует - это очень вкусная фонетика. Она все вытягивает и придает происходящему хоть какое-то подобие псевдожизни."
Посмотрим, что он еще скажет, когда дальше прочитает... )))
Мнение юного казуиста:
"Бывают книги, где автор полностью излагает события со своей точки зрения, это он - мировосприятель-репортер. Бывает, что "репортером" становится герой. А у Толстого что-то странное. Он не уступает место герою, предоставив ему видеть и говорить. Он не занимает позицию автора, излагая события независимо от героя, со своей точки зрения. Он становится как бы СООБЩНИКОМ героя - причем в самых неприятных его проявлениях.
Какая все-таки разница с Лермонтовым! Вот кто очень тонкий мастер! В "Герое нашего времени" есть рассказчик-автор. Но есть и автор-посредник, автор "Журнала Печорина", ведь это же не просто поток событий, переживаемых здесь-и-сейчас, это события, записанные Печориным в его "журнале", Печорин - автор этого "журнала", этих записок, он для себя не только он-действующий, но и он-как-персонаж. Печорин-персонаж, такой, каким его видит Печорин-автор. Все очень четко, очень точно, и никакой невнятицы, никакой путаницы ракурсов между героем и автором, которая так раздражает у Толстого.
Хотя у Толстого многое раздражает. Небытие у него раздражает. Величайший фокусник всех времен и народов. Это суметь надо - написать книгу, которой нет. Вот читаешь - и она вроде как есть, и еще как есть, а минутой позже - нету. Да и при чтении... все-таки нету. Все время ощущение, что этого не было, этого не могло быть, что героев нету.
Отчасти это ощущение уменьшается, когда появляется Долохов. Но Толстой Долохова, таких людей, как Долохов, не понимает. Ощущение такое, что вот есть персонаж - one-line character, но есть, но он как бы смещен от самого себя куда-то в сторону. Получается, что персонаж как бы идет рядом с собой, а там, где он должен быть на само деле - пустота. От этого нехорошо делается. Хотя Долохов и сделал текст чуть-чуть менее нечитабельным. И все равно - это герой одной ноты, и эта нота звучит не на своем месте.
А героев вообще хоть тресни, а нету. Ничего о них сказать не получается. А ведь много о них написано - и все равно не получается. Ну нету их, и вообще этого нету. Не те люди, не там, не так. Не знаю достаточно хорошо матчасть - и все равно не то, не там, не так.
Единственно, за счет чего книга вообще существует - это очень вкусная фонетика. Она все вытягивает и придает происходящему хоть какое-то подобие псевдожизни."
Посмотрим, что он еще скажет, когда дальше прочитает... )))
пятница, 29 июля 2011
понедельник, 25 июля 2011
воскресенье, 24 июля 2011
Сегодня показала Мишке "Красную бороду" Куросавы. Восторга - море.
Я на свой лад получила двойное удовольствие. Во-первых, люблю этот фильм нежнейше. А во-вторых, смотреть хорошее кино вместе с тем, кто любит и понимает хорошее кино - уже удовольствие. А Мишка любит и понимает.
Разговор на первых же кадрах:
Мишка: Надеюсь, ни у одного идиота руки не дойдут ЭТО красить.
Я: Ох, ни за что!
Мишка: Потому что фильм на самом деле цветной. То есть он черно-белый, да, но он все равно цветной. Когда форма так проявлена, что не можешь не видеть цвет. Ну и как можно красить цветное?!
А что, все верно. То напряжение формы, которое уже и есть цвет. И кто там говорил, что молодое поколение уже не воспринимает черно-белое кино? Ага, как же...
Я на свой лад получила двойное удовольствие. Во-первых, люблю этот фильм нежнейше. А во-вторых, смотреть хорошее кино вместе с тем, кто любит и понимает хорошее кино - уже удовольствие. А Мишка любит и понимает.
Разговор на первых же кадрах:
Мишка: Надеюсь, ни у одного идиота руки не дойдут ЭТО красить.
Я: Ох, ни за что!
Мишка: Потому что фильм на самом деле цветной. То есть он черно-белый, да, но он все равно цветной. Когда форма так проявлена, что не можешь не видеть цвет. Ну и как можно красить цветное?!
А что, все верно. То напряжение формы, которое уже и есть цвет. И кто там говорил, что молодое поколение уже не воспринимает черно-белое кино? Ага, как же...
