четверг, 11 августа 2011
Юный казуист с какой-то радости решил переслушать, как на разных языках переозвучили песню из диснеевского "Короля-Льва" (конкретно - "Be prepared"). На данный момент только что отслушал венгерскую версию. Зачем ему это надо, ума не дам, а спрашивать боюсь )))
Так вот, после прослушивания японской переозвучки является ко мне юный казуист с улыбкой до ушей. И повод вполне подходящий: "Вообще-то перепели они хорошо, а вот звуковые эффекты убрали зачем-то, но не в этом суть. Понимаешь, Скар ведь своих гиен идиотами считает, и есть за что - ну так вот, знаешь, как он одну из гиен называет по ходу песни? БАКАМОНО! Не "бакЭмоно", а именно что "бакАмоно"! Класс!"
Для того, кто понимает, действительно позитив и прелесть немеряная. Для тех, кто не в курсе, поясню. "Бакэмоно" - (яп. 化け物?) — буквально означает «то, что меняется». То есть оборотень.
Иногда эти слова переводятся как «призрак», но на самом деле в основном они относятся к живым или сверхъестественным существам, временно изменивших свою форму, и таким образом они отличаются от духов умерших. Тем не менее, иногда термин «обакэ» может использоваться и для призрака — юрэй.
Настоящей формой бакэмоно может быть животное, — например, лисица (кицунэ), енотовидная собака (тануки), барсук, кошка (бакэнэко) — дух растения (например, кодама), или неживой объект, который обладает душой. И в узком конкретном значении "бакэмоно" - это именно вещь-оборотень.
Бакэмоно обычно или притворяется человеком, или появляется в странной или устрашающей форме. В быту любое необычное появление может быть названо бакэмоно или обакэ, вне зависимости от того, верит ли человек, что у существа действительно есть другая форма.
Так вот, это "бакЭмоно". А "бака" - это просто-напросто "дурак" и все родственные ему по значению слова.
Вот такой вот получился у авторов текста перепевки каламбур - и вполне удачный.
Но это еще не весь позитив. Через несколько минут Мишка снова является ко мне. "Слушай, а я тут сюжет для демотиватора придумал. Вот представь себе - две картинки. На одной такое вот чудище, и он рычит. И подпись - "Тhis is bakemono". А на другой ДВА таких же чудища - лучше даже, если человек посредине, а по бокам от него по чудищу, и ОБА рычат. И подпись - "This is bakeSTEREO. Any questions?"
Прелесть какая. Хочу теперь такой демотиватор )))))
Так вот, после прослушивания японской переозвучки является ко мне юный казуист с улыбкой до ушей. И повод вполне подходящий: "Вообще-то перепели они хорошо, а вот звуковые эффекты убрали зачем-то, но не в этом суть. Понимаешь, Скар ведь своих гиен идиотами считает, и есть за что - ну так вот, знаешь, как он одну из гиен называет по ходу песни? БАКАМОНО! Не "бакЭмоно", а именно что "бакАмоно"! Класс!"
Для того, кто понимает, действительно позитив и прелесть немеряная. Для тех, кто не в курсе, поясню. "Бакэмоно" - (яп. 化け物?) — буквально означает «то, что меняется». То есть оборотень.
Иногда эти слова переводятся как «призрак», но на самом деле в основном они относятся к живым или сверхъестественным существам, временно изменивших свою форму, и таким образом они отличаются от духов умерших. Тем не менее, иногда термин «обакэ» может использоваться и для призрака — юрэй.
Настоящей формой бакэмоно может быть животное, — например, лисица (кицунэ), енотовидная собака (тануки), барсук, кошка (бакэнэко) — дух растения (например, кодама), или неживой объект, который обладает душой. И в узком конкретном значении "бакэмоно" - это именно вещь-оборотень.
Бакэмоно обычно или притворяется человеком, или появляется в странной или устрашающей форме. В быту любое необычное появление может быть названо бакэмоно или обакэ, вне зависимости от того, верит ли человек, что у существа действительно есть другая форма.
Так вот, это "бакЭмоно". А "бака" - это просто-напросто "дурак" и все родственные ему по значению слова.
Вот такой вот получился у авторов текста перепевки каламбур - и вполне удачный.
Но это еще не весь позитив. Через несколько минут Мишка снова является ко мне. "Слушай, а я тут сюжет для демотиватора придумал. Вот представь себе - две картинки. На одной такое вот чудище, и он рычит. И подпись - "Тhis is bakemono". А на другой ДВА таких же чудища - лучше даже, если человек посредине, а по бокам от него по чудищу, и ОБА рычат. И подпись - "This is bakeSTEREO. Any questions?"
Прелесть какая. Хочу теперь такой демотиватор )))))
понедельник, 08 августа 2011
воскресенье, 07 августа 2011
Есть люди, о которых принято говорить "вещь в себе". А я наконец поняла, что некоторых людей следовало бы называть "вещь не в себе"...
четверг, 04 августа 2011
понедельник, 01 августа 2011
воскресенье, 31 июля 2011
Мишка продолжает ознакомление с школьной программой по литературе на слеюущий учебный год. Теперь это "Война и мир". Вот уж действительно - кто воспринимает Достоевского, воспринимать Толстого просто не может. Полнейшее отторжение.
Мнение юного казуиста:
"Бывают книги, где автор полностью излагает события со своей точки зрения, это он - мировосприятель-репортер. Бывает, что "репортером" становится герой. А у Толстого что-то странное. Он не уступает место герою, предоставив ему видеть и говорить. Он не занимает позицию автора, излагая события независимо от героя, со своей точки зрения. Он становится как бы СООБЩНИКОМ героя - причем в самых неприятных его проявлениях.
Какая все-таки разница с Лермонтовым! Вот кто очень тонкий мастер! В "Герое нашего времени" есть рассказчик-автор. Но есть и автор-посредник, автор "Журнала Печорина", ведь это же не просто поток событий, переживаемых здесь-и-сейчас, это события, записанные Печориным в его "журнале", Печорин - автор этого "журнала", этих записок, он для себя не только он-действующий, но и он-как-персонаж. Печорин-персонаж, такой, каким его видит Печорин-автор. Все очень четко, очень точно, и никакой невнятицы, никакой путаницы ракурсов между героем и автором, которая так раздражает у Толстого.
Хотя у Толстого многое раздражает. Небытие у него раздражает. Величайший фокусник всех времен и народов. Это суметь надо - написать книгу, которой нет. Вот читаешь - и она вроде как есть, и еще как есть, а минутой позже - нету. Да и при чтении... все-таки нету. Все время ощущение, что этого не было, этого не могло быть, что героев нету.
Отчасти это ощущение уменьшается, когда появляется Долохов. Но Толстой Долохова, таких людей, как Долохов, не понимает. Ощущение такое, что вот есть персонаж - one-line character, но есть, но он как бы смещен от самого себя куда-то в сторону. Получается, что персонаж как бы идет рядом с собой, а там, где он должен быть на само деле - пустота. От этого нехорошо делается. Хотя Долохов и сделал текст чуть-чуть менее нечитабельным. И все равно - это герой одной ноты, и эта нота звучит не на своем месте.
А героев вообще хоть тресни, а нету. Ничего о них сказать не получается. А ведь много о них написано - и все равно не получается. Ну нету их, и вообще этого нету. Не те люди, не там, не так. Не знаю достаточно хорошо матчасть - и все равно не то, не там, не так.
Единственно, за счет чего книга вообще существует - это очень вкусная фонетика. Она все вытягивает и придает происходящему хоть какое-то подобие псевдожизни."
Посмотрим, что он еще скажет, когда дальше прочитает... )))
Мнение юного казуиста:
"Бывают книги, где автор полностью излагает события со своей точки зрения, это он - мировосприятель-репортер. Бывает, что "репортером" становится герой. А у Толстого что-то странное. Он не уступает место герою, предоставив ему видеть и говорить. Он не занимает позицию автора, излагая события независимо от героя, со своей точки зрения. Он становится как бы СООБЩНИКОМ героя - причем в самых неприятных его проявлениях.
Какая все-таки разница с Лермонтовым! Вот кто очень тонкий мастер! В "Герое нашего времени" есть рассказчик-автор. Но есть и автор-посредник, автор "Журнала Печорина", ведь это же не просто поток событий, переживаемых здесь-и-сейчас, это события, записанные Печориным в его "журнале", Печорин - автор этого "журнала", этих записок, он для себя не только он-действующий, но и он-как-персонаж. Печорин-персонаж, такой, каким его видит Печорин-автор. Все очень четко, очень точно, и никакой невнятицы, никакой путаницы ракурсов между героем и автором, которая так раздражает у Толстого.
Хотя у Толстого многое раздражает. Небытие у него раздражает. Величайший фокусник всех времен и народов. Это суметь надо - написать книгу, которой нет. Вот читаешь - и она вроде как есть, и еще как есть, а минутой позже - нету. Да и при чтении... все-таки нету. Все время ощущение, что этого не было, этого не могло быть, что героев нету.
Отчасти это ощущение уменьшается, когда появляется Долохов. Но Толстой Долохова, таких людей, как Долохов, не понимает. Ощущение такое, что вот есть персонаж - one-line character, но есть, но он как бы смещен от самого себя куда-то в сторону. Получается, что персонаж как бы идет рядом с собой, а там, где он должен быть на само деле - пустота. От этого нехорошо делается. Хотя Долохов и сделал текст чуть-чуть менее нечитабельным. И все равно - это герой одной ноты, и эта нота звучит не на своем месте.
А героев вообще хоть тресни, а нету. Ничего о них сказать не получается. А ведь много о них написано - и все равно не получается. Ну нету их, и вообще этого нету. Не те люди, не там, не так. Не знаю достаточно хорошо матчасть - и все равно не то, не там, не так.
Единственно, за счет чего книга вообще существует - это очень вкусная фонетика. Она все вытягивает и придает происходящему хоть какое-то подобие псевдожизни."
Посмотрим, что он еще скажет, когда дальше прочитает... )))
пятница, 29 июля 2011
