Крылатая Сказка - с ДР!

@темы: поздравление

---

А теперь - мое ИМХО )))

Сказку, выложенную постом ниже, вы уже прочитали. А теперь я расскажу, чем она меня так взяла за душу в детстве, да так, что до сих пор не отпустила.
Занятно - принято считать, что размышления над чувством убивают его. Наверное, я неправильно устроена, но для меня мысль и чувство всегда двуедины, и когда я задумываюсь над своими ощущениями и начинаю их анализировать, выяснять для себя их причину, они не гаснут - а то и становятся еще сильнее. И уж в любом случае размышление над моим детским восхищением не убило память о нем, а только усилило его и обогатило. Поэтому то, что вы сейчас прочитаете - не только изложение моих детских впечатлений о сказке, но и мои мысли об этих впечатлениях.
Итак - чем же меня эта сказка так притянула...
Разумеется, совершенно прелестны главные герои. И девочка Сэкихимэ, и мальчик Вакамацу замечательные. Когда я говорила об этой сказке с Сергеем, он сказал: "Тебе так хотелось с ними подружиться". Да - хотелось. Я бы и теперь, сорок лет спустя, не отказалась от такой дружбы. И - к слову сказать - много ли вы можете назвать героев сказок, с которыми вам бы хотелось подружиться? Не восхищаться ими, не влюбляться, не изумляться - дружить?
И вот с этими замечательными детьми начинает творится волшебство. Причем совершенно необычное.
Помню, как я, затаив дыхание, читала, как Сэкихимэ ночью идет через лес. Мало ли сказок, где есть заколдованный лес, волшебный лес, ну, или такой, где чудовища водятся? Много. А такого второго нет. Волшебность этого леса заключается не в том, что он заколдован или в нем водятся чудовища - ну, или даже волшебники. Дело в том, что он ЖИВОЙ. Живой и осознающий себя, живой и наделенный душой, внутренней сущностью. Намного, намного позже я узнала, что такое "кокоро" - но впервые почувствовала я его именно тогда, в этой сказке. Лес живой. Мир живой. Дорога Сэкихимэ - это дорога живого человека в живом мире. И живой мир уже самим этим куда волшебнее, чем самое колдовское колдовство. Нет разницы между чудесным и обыденным, нет границы между волшебством и повседневностью, все является равно живым и чудесным. Сэкихимэ не наталкивается по дороге на волшебников или чудовищ, она не находит какие-то конкретные чудеса - она идет сквозь чудо и является его частью. Это я чувствовала уже тогда, и это было очень сильным ощущением. Никакой квест с поединками не мог для меня сравниться с этим.
Потом - городские мастера. Они ведь тоже не волшебники ни разу. Они - МАСТЕРА. И их мастерство уже дошло до такого уровня, что стало волшебством. Не потому, что они учились заклятиям. А потому, что интенсивность умения, навыка, вдохновения сделало мастерство чудом. Меня глубоко трогало то, что это обычные люди, а никакие не волшебники, но они умеют делать свое дело так, что оно становится волшебством.
Далее - сцена с веером по дороге в школу. Утро... наверное, холодно еще, роса не сошла, туман едв развеялся. Тропинка - наверное, каменистая, местность ведь горная. Каменистая тропинка, по бокам всякая ерунда растет мелкая... раннее утро, дорога в школу... и сложенный веер в руках. И так хочется, так ужасно хочется посмотреть, какой он - а вдруг некрасивый... нет, не может быть, это же сестра веер дала и оебщала, что он будет замечательный, а сестра умная и добрая, и она не врет, никогда не врет!.. но все-таки что же там, так хочется посмотреть... но Сэкихимэ сказала, что нельзя... сестру надо слушаться, она умная и хорошая... но все-таки - одним глазком, ну совсем чуть-чуть, если только самую малость приоткрыть... стыдно подсматривать - но невозможно удержать любопытство и не подсмотреть... и вот пальцы сдвигают одну планочку веера - медленно-медленно, осторожно-осторожно, и сердце колотится прямо у горла в предчувствии чего-то, и губа прикушена, и вот планка сдвинута - а там...
А там - чудо!
Неимоверное изумление, и счастье, и гордость, и благодарность, и стыд перед сестрой - за то, что не до конца ей поверил, не послушался... и за то, что своим непослушанием испортил чудо - теперь эта лошадка уже не оживет вместе с остальными...
Как и с ночной дорогой Сэкихимэ, ощущение соприсутствия, сопричастности было громадное - вплоть до того, что прохладу бамбука и бумаги, из которых сделан веер, едва ли не чувствуешь пальцами.
А дальше - поход Вакамацу на гору тэнгу. Все верно - у такой замечательной сестры не может, не должно быть брата-трусишки, брата-врунишки. Вакамацу такой же честный и храбрый, как и Сэкихимэ. И вот - ночь. Гора, на которой живут тэнгу. Страшно. Темно. Холодно. На гору забрался, на сосну забрался - и вот уже не залезть выше, так холодно. Замерз, устал. Сидит Вакамацу на сосне с фонариком - и страшно. Жуть ожидания. И вот она начинает сбываться. Прилетает тэнгу. Вот сейчас случтся что-то ужасное...
А тэнгу видит фонарик и радуется, и удивляется - что это за маленькая луна, я тоже такую хочу!
Чудовище оказывается чудом. Жуть и ужас оборачиваются на поверку волшебством. И это, наверное, самое чудесное превращение, какое только может быть - и как остаться к нему равнодушным? Его переживаешь вместе с Вакамацу со всей силой чувства.
Было темно, страшно. И вот - тэнгу. А он не страшный. Он хороший. Немного смешной даже - как же это он не знает, что такое фонарик? Прямо как маленький, честное слово! Так смешно, что он не знает, а я знаю. Он как маленький - а я большой, я знаю! И мне даже хочется его порадовать, как маленького. Он совсем не страшный, он поменяться предлагает - совсем как мои друзья-одноклассники: вот одному понравились мои красивые камушки, и он предложил поменяться, я ему дам камушки, а он мне свои красивые ракушки... и тэнгу точно такой же, как они, как я. Он хороший. Немного смешной и хороший. Пускай берет фонарик, мне не жалко. А веер волшебный - это же так здорово! Наверное, у тэнгу таких много... ну, по-любому это для него что-то обыкновенное, как для меня фонарик... а для него это - маленькая луна!
Ужас, преобразившийся в чудо. Чудо, ставшее радостью.
Все еще темно и холодно - но уже совсем не страшно. Страх побежден, и это так здорово, от этого весело - я храбрый, я не струсил, я смог, я залез на гору и принес на нее фонарик! И все так эдорово кончилось - теперь у меня веер волшебный есть. А тэнгу тоже радуется. Летает с фонариком и радуется. Теперь у тэнгу есть своя маленькая луна. И тэнгу от этого весело.
Вот эти волшебности меня так трогали тогда - и с такой же силой трогают и сейчас.
Волшебность живого мира.
Волшебность мастерства.
Волшебность нежданного чуда среди обычного течения событий.
Волшебность преображения ужаса в чудо, а затем и радость.
И огромное внутреннее достоинство обоих детей.
Не знаю, насколько мне сейчас удалось объяснить, передать свои ощущения. Если хоть отчасти удалось - я буду очень рада.
 

запись создана: 23.09.2011 в 03:28

@темы: по волне моей памяти, позитив, сказки, Мысли вслух

---

Из любимых сказок

Недавно был переиздан сборник японских сказок "Земляника под снегом". В том же самом оформлении, в котором я его читала когда-то в детстве. Когда я снова взяла его в руки, восторг был просто неимоверный. Да, это тот самый сборник, и открывает его та самая сказка, которую я любила так, что дыхание захватывало. Очень мне хотелось ее перечитать - но поскольку я не помнила ни название сказки, ни имен действующих лиц (все же лет за сорок позабылось, что поделать), то отыскать ее в сети я так и не смогла. Зато теперь, когда я перечитала ее "в бумаге" с тем же радостным трепетом, нашла и в сети.
Это не просто одна из моих любимых сказок - для меня она была еще и одной из самых волшебных. Если с японскими же сравнивать - даже волшебнее, чем "Огневой Таро" (это уже другой сборник - "Десять вечеров"). Да и вообще мне трудно вспомнить что-то, что вызывало у меня такое же мощное чувство сопереживания и волшебности. Может быть, шотландские - про рыцаря-эльфа, графа Грегори и графа Сент-Клера (хм, если я не рассказывала эту сказку у себя на дневнике, надо будет это сделать) или про братьев Поула Молчаливого и Грегори Златоуста и леди Морну? Пожалуй. Во всяком случае, эта сказка у меня находится в том же списке самых-самых-самых. И до сих пор дух захыватывает от нее.
Я на этот раз НЕ буду рассказывать ее сама. Я ее выложу такой, какой я ее прочитала.
А потом, отдельным постом расскажу, что именно меня так захватывало тогда - и с той же силой обаяет меня сейчас.

"Брат и сестра" - японская сказка

Брат и сестра (Сказка острова Танэгасима)

В старину это случилось, в далёкую старину.
Жили в одной горной деревне сестра с братом, круглые сироты.
Сестру звали Сэкихимэ. Ещё и двенадцати лет ей не было, а уж она всё хозяйство вела и за своим младшим братом присматривала.
Встанет рано-рано утром, и воды наносит, и дом приберёт, и завтрак приготовит — всё вовремя. Проснётся младший брат Вакамацу, сестра умоет его, и оденет, и сказкой потешит.
А потом начнёт ткать полотно на продажу. До вечера ткацкий станок стучит: кирикара тон-тон-тон, кирикара тон-тон-тон. Быстро-быстро бегает уток по основе, а за ним длинная нитка торопится… Хорошая пряха была Сэкихимэ. Работает и песню поёт.
А на другом конце улицы стоял большой красивый дом. Жил в нём деревенский богач. Много у него было слуг и домочадцев, да только никто в том доме весёлых песен не пел.
Не всегда ведь богатство и радость по одной дороге идут.
Был у злого богача сынок Дзиро, первый в деревне драчун и обидчик. В школе все его боялись.
Вот однажды шёл Вакамацу мимо школы. А в это время ученики во дворе играли. И Дзиро тоже там бегал. Одному ножку подставит, другому подзатыльник даст. Увидел он маленького Вакамацу и давай дразнить его и насмехаться:
— Эй ты, Вакамацу! Тебе уже семь, а глупый совсем… В школу не ходишь… А ну, скажи, сколько будет: одна ворона да одна собака? Не знаешь? А какая дорога длиннее: из Киото в Осака или из Осака в Киото? Молчишь?.. Кыш-кыш, мальчик-глупыш!
Покраснел Вакамацу от стыда. Стал он краснее алого мака, краснее стручка спелого перца и с плачем побежал домой.
Вышла к нему сестра навстречу:
— Что с тобой? Отчего ты плачешь? Кто тебя обидел?
— Мальчишки дразнят, неучем меня зовут. Знаешь, как обидно…
Улыбнулась Сэкихимэ, легонько похлопала брата по плечу:
— Полно, полно, не плачь! Эту беду легко исправить. Завтра же ты пойдёшь в школу. Ложись-ка спать пораньше.
Утром дала Сэкихимэ брату ящичек с чёрной тушью и красивую кисточку. Взяла она мальчика за руку и отвела в школу.
Ласково встретил его учитель:
— Вот хорошо, Вакамацу, что ты учиться захотел. От ног следы сотрутся, а от кисти остаются.
— Ничего я ещё не знаю, не умею… — пожаловался мальчик.
— Это не беда! Ведь и высокую башню начинают строить с самого низу. Камень за камнем кладут, и подымается она до самых облаков. Садись сюда, вот твоё место.
Начал Вакамацу учиться. Мальчик он был понятливый, всё на лету схватывал. Скоро обогнал он в ученье всех других школьников.
А сын богача, Дзиро, завистливый был. Пошёл он жаловаться своему отцу:
— Неужели ты позволишь, чтобы этот малыш Вакамацу верх надо мной взял? Все меня засмеют. Ведь он не выше грибка в лесу.
— Это он тебе назло так хорошо учится, — решил богач. — А ты вот как сделай…
И научил сына, что тому говорить.
— Эй, друзья! — сказал Дзиро школьникам. — Всё мы учимся, учимся, надо и повеселиться. Давайте устроим завтра утром состязание вееров. Кто принесёт самый лучший веер, тому и быть среди нас первым, тот и молодец!
Согласились мальчики.
Пошёл Вакамацу домой грустный-грустный. В их бедном домике ни одного веера не было. Стала сестра утешать его:
— Не печалься, братец. Нынче же вечером я в город пойду, куплю тебе веер.
А до соседнего города путь неблизкий. Через три бамбуковых чащи надо пройти, на три горы подняться, с трёх гор спуститься. Темно стало. Идёт Сэкихимэ, фонарём дорогу освещает.
Ночью в горах страшно. То сова заухает, то кусты зашуршат…
И словно дальние деревья с ближними переговариваются:
«Шух-шух, кто там идёт? Шух-шух, кто там идёт? Шух-шух, идёт добрая сестра. Раздвигайтесь, ветки, расступайтесь, скалы!»
Было уже далеко за полночь, когда пришла Сэкихимэ в город. Отыскала она лавку мастера вееров и постучала в дверь.
Загремел тяжёлый засов. Вышел к ней мастер вееров, глаза протирает.
— Что тебе, девочка, надо? Зачем по ночам людей беспокоишь? Разве не могла ты до утра подождать?
Тут рассказала Сэкихимэ, для чего ей веер нужен и почему она ночью из деревни пришла.
Удивился мастер:
— Видно, крепко ты любишь своего брата, коли не побоялась одна в темноте через горы идти. Хорошо, я дам тебе самый лучший веер своей работы и денег с тебя не возьму. Вот он, держи! С виду этот веер неказистый, но есть у него одно чудесное свойство.
Научил мастер девочку, как с веером обращаться. Поблагодарила Сэкихимэ доброго мастера и, радостная, пустилась в обратный путь.
И кажется ей, будто деревья шумят:
«Шух-шух, ветки, расступитесь! Шух-шух, камни, откатитесь!»
Только утро занялось, а Сэкихимэ уже дома. Разбудила маленького брата, в школу собрала. А на прощанье строгонастрого ему приказала:
— Вот тебе веер, Вакамацу, но смотри по дороге его не раскрывай. Раскроешь только в школе.
А когда скажут «нельзя», тут-то любопытство и разбирает. Не терпится мальчику посмотреть, что за веер ему сестра дала.
С виду он невзрачный, из самой простой бумаги… Но, может быть, на нём красивая картинка?
«Приоткрою-ка я веер чуть-чуть, самую малость, и взгляну», — думает Вакамацу.
Сдвинул он одну планку веера в сторону.
Глядит, маленькая лошадка нарисована. Бока в яблоках, хвост по ветру развевается. Вдруг — что за чудо! Лошадка ожила. Как взмахнёт она передними копытами, как брыкнёт задними да как заржёт: «И-го-го!» И вдруг замолкла, не шелохнётся.
Испугался Вакамацу и поскорей захлопнул веер.
Вот и школа. На дворе уже много учеников собралось. Каждый в руках раскрытый веер держит. Так и кажется, что на двор много пёстрых бабочек слетелось.
У всех веера бумажные, а у Дзиро шёлковый, с золочёной рукояткой. На шелку цветы как живые нарисованы. Среди цветов красавицы гуляют в богатых нарядах.
— Вот, видели? — похваляется Дзиро. — У меня самый красивый веер! А ты, Вакамацу, что принёс? О, какой плохонький веер! Дешёвый! Верно, на нём и картинки нет.
Медленно, медленно стал Вакамацу раскрывать свой веер. Сдвинул одну планку. Вот и лошадка в яблоках.
— Э, не на что глядеть. Хромая кляча — вот неудача! — насмехается Дзиро.
Раскрыл Вакамацу веер чуть-чуть пошире. Показалась вторая лошадка гнедой масти. Стоит, траву щиплет.
Вдруг подняла лошадка голову, тряхнула гривой и как заржёт: «И-го-го!» Так громко она заржала, что на соседнем дворе лошадь отозвалась.
Мальчики так рты и разинули.
Ещё одну планку сдвинул Вакамацу. Новая картинка показалась.
Ах, какой славный вороной конёк!
Поднялся вороной конёк на дыбы и пошёл прыгать и скакать. Но вдруг услышал он ржание лошади на соседнем дворе. Остановился, уши наставил и сам в ответ как заржёт: «И-го-го!»
А потом замолчал и замер.
Смотрели мальчики, смотрели. Нет, не шелохнётся картинка!
Одну за другой сдвигал планки Вакамацу, и каждый раз новое чудо! Восемь лошадок было на веере нарисовано, и все они ожили и заржали. Кроме самой первой.
Опомнился Дзиро и говорит:
— Вот невидаль, нашли, на что дивиться! Веер-то с изъяном. Одна лошадка, видно, дохлая. Так и не ожила.
— Это я виноват, — опечалился Вакамацу. — Не велела мне сестра веер по дороге раскрывать. А я не послушался, чуть-чуть приоткрыл… Ожила лошадка, заржала, да не вовремя.
— Нехорошо ты поступил, Вакамацу, не послушался своей сестры, — сказал учитель. — Но всё равно твой веер — самый лучший. Другие и в сравнение не идут.
Услышал это Дзиро и с досады изломал свой богатый веер на мелкие кусочки.
— Что веера! — говорит он. — Пустое дело веера. А мы завтра устроим новое состязание повеселее! Станем пускать кораблики. Посмотрим, у кого будет самый лучший кораблик. Уж наверно, у самого умного. А самый плохой будет у самого глупого.
Пошёл Вакамацу домой понурив голову.
— Ты что такой невесёлый? — спрашивает Сэкихимэ.
— Завтра все мои школьные товарищи будут пускать кораблики по реке. А у меня ни одного нет. Застыдят меня, засмеют.
— Не печалься, Вакамацу. Эту беду легко поправить. Я опять пойду в город, куплю тебе кораблик.
Вышла Сэкихимэ в путь уже под вечер. Скоро стало совсем темно. Идёт девочка по крутой тропинке. Фонарь у неё в руках еле-еле светит. А кругом шепчутся деревья:
«Шух-шух, идёт добрая сестра. Шух-шух, идёт добрая сестра. Берегите её, берегите. Гоните ведьму, пугайте волка!»
В самую полночь добралась Сэкихимэ до города. Темно на улицах, все огни в домах погашены. Долго бродила Сэкихимэ по городу, пока отыскала дом мастера игрушек.
Вышел на её стук мастер, сердитый, заспанный.
— Тебе чего? Горит, что ли, где-нибудь? Будишь людей ночью, бессовестная! — закричал он на девочку.
Попросила Сэкихимэ у него прощенья. А потом рассказала, зачем она так поздно к нему пришла.
Перестал тогда мастер сердиться.
— Вон ты какая смелая… Ну, уж так и быть! Не отпущу тебя с пустыми руками. Сделал я для княжеского сына чудесный кораблик. На, возьми!
Подарил мастер девочке маленький кораблик. Был он вытесан из куска простого дерева, некрашеный. Вместо паруса лоскут серого холста.
К утру вернулась Сэкихимэ домой, накормила брата и в школу снарядила.
Возле школы текла река. Все мальчики на берегу собрались. У каждого в руках кораблик, один лучше другого.
А Дзиро принёс самый красивый. Сделан он вроде большой джонки, какие по морю плавают. Нос резной, бока золотом расписаны, парус красный, шёлковый. Загляденье!
Стали мальчики пускать кораблики по воде. Пора была весенняя. На полях вдоль берегов цвела жёлтая сурепка, и река от этого тоже казалась жёлтой. Поплыли пёстрые кораблики по золотой воде. Джонка с красным парусом плывёт, словно большая черепаха среди стаи маленьких рыбок.
Стыдно стало Вакамацу, что у него самый плохой кораблик. Спрятался мальчик за чужими спинами и только одним глазом посматривает.
— Эй, Вакамацу! — кричат школьники. — Где ты? Иди сюда, твоя очередь.
Нечего делать. Вышел Вакамацу вперёд, в руках свой кораблик держит.
— Ха-ха-ха, вот потеха! — смеётся Дзиро. — Не кораблик это, а простая щепка!
Пустил Вакамацу свой кораблик по воде. Вдруг, откуда ни возьмись, появились на нём маленькие куколки, ростом не больше мизинца. Закричали они, как заправские гребцы:
— Налегай на вёсла! Разом, дружно! Разом, дружно!
Хлопочут куколки: кто вёслами гребёт, кто парус ставит. Полетел кораблик как птица. Всех обогнал. Большая джонка далеко позади осталась.
Куколки песню затянули:

Плыви, кораблик наш, плыви!

Не бойся омута.

Сначала по реке плыви,

А после по морю.

На море остров отыщи,

Где солнце прячется

И дремлет ночью на песке

Жемчужной отмели.

Бегут мальчики вдоль берега, глаз не сводят с чудесного кораблика. А он плывёт всё быстрее и быстрее. Так и уплыл в море!
— Ты опять победил, Вакамацу, — улыбнулся учитель. — Лучше твоего кораблика, верно, на целом свете нет.
Затрясся от злости Дзиро. Что теперь делать? Как быть?
— Ну, мы ещё посмотрим, кто победит. Что за невидаль — кораблик! Давайте будем завтра воздушных змеев в небо запускать. У кого выше всех воздушный змей подымется, тому из нас и быть первым.
Согласились мальчики. А Вакамацу опечалился. Нет у него воздушного змея. Пошёл он со слезами домой. Стала сестра утешать его:
— Не горюй, Вакамацу. К завтрашнему утру будет у тебя воздушный змей, да какой хороший! Вот увидишь.
Опять пошла Сэкихимэ ночью через горы. Луна дорогу освещает. И словно голоса где-то шепчутся:
«Шух-шух, ветки, расступитесь. Шух-шух, камни, откатитесь. Шух-шух, идёт добрая сестра. Шух-шух, идёт добрая сестра!»
Пришла Сэкихимэ в город, отыскала дом мастера воздушных змеев.
Вышел на её стук мастер, зевая во весь рот.
— Кто там стучится? Зачем в глухую полночь пришла? Ступай назад, приходи в полдень.
Стала Сэкихимэ рассказывать, почему она так поздно пришла.
Призадумался мастер.
— Вон оно какое дело! Крепко же ты своего брата любишь! Слушай, есть у меня чудесный змей. Нет ему равного на всём свете. Ни за какие деньги не соглашался я продать его… А тебе подарю! — И отдал ей воздушного змея.
Сделан был этот змей из простой белой бумаги. Хвост мочальный.
Поблагодарила Сэкихимэ мастера и побежала домой. Рано утром подняла она брата с постели и говорит:
— Вот тебе воздушный змей, Вакамацу. Иди, не бойся, будет он не хуже других.
Собрались все мальчики на лугу. Каждый воздушного змея держит. Каких только воздушных змеев там не было: один как птица, другой как рыба, третий как летучая мышь. Были там змеи и с двумя хвостами, и с тремя хвостами…
А у Дзиро самый большой, на страшного дракона похож. Увидел Дзиро, какого змея принёс Вакамацу, и давай над ним смеяться:
— Вот так змей! Хуже, видно, на всём острове не нашёл. Послушай, Вакамацу, доброго совета: иди-ка домой да спрячься у своей сестры под передником.
Тут вдруг подул свежий ветер. Стали мальчики воздушных змеев запускать. У, как затрещали змеи, как высоко они поднялись! Воздушный змей Дзиро всех выше летит, хвостом, как живой, шевелит.
— Вакамацу, что ж ты ждёшь? — кричат мальчики. — Запускай своего змея.
Запустил Вакамацу змея и запел:

Змей, воздушный змей, лети!

В небо высоко лети!

В небе звезды перечти

Две звезды, три звезды

Лети дальше, считай больше,

Доброго тебе пути!

Высоко-высоко взлетел воздушный змей и вдруг обратился в настоящего дракона. Бьет дракон длинным хвостом, чешуя золотом отливает, искры из ноздрей сыплются… Встретил он на пути бумажного дракона, которого Дзиро запустил, разинул пасть — да как проглотит!
Мальчики от страха на землю попадали.
А дракон вдруг рассыпался радугой. Выгнулась радуга семицветным мостом, от самой высокой горы до самой далёкой, и растаяла.
Опомнились мальчики и зашумели:
— Вакамацу победил! Вакамацу победил! Он у нас самый умный!
И учитель тоже сказал:
— Да, победил Вакамацу.
Покраснел Дзиро от злости и досады и побежал к своему отцу жаловаться.
— Что же это, — говорит, — ты на селе самый первый богач, а не мог мне помочь! Все лучшие мастера даром для Вакамацу стараются, а для нас не хотят. А ведь ты мне говорил, что деньги всего на свете сильнее…
— Да, — насупил брови богач, — за деньги и черти в аду служат. Но сейчас, видно, пора на хитрость пуститься. Ты вот что завтра мальчикам скажи. — И научил своего сына, как всех обмануть.
Наутро пришёл Дзиро в школу и говорит:
— Эх вы, кого победителем признали! Ему сестра помогала. А я вызываю Вакамацу на другое состязание, настоящее. Тогда увидим, кто из нас самый смелый, самый сильный. Стоят возле нашей деревни две горы: Восточная и Западная. Равной они вышины, равной крутизны. На одной горе ведьмы живут, на другой — черти. Это уж верно, это мне моя бабушка сказывала. Нынче ночью побежим мы с Вакамацу наперегонки. Один пусть на Восточную гору подымется, другой — на Западную. У каждого будет зажжённый фонарь в руках. По этим фонарям и узнают, кто из нас выше залезет. Тот и смельчак, тот и победил! Ну как, Вакамацу, согласен?
Что было делать Вакамацу? Не мог же он отказаться.
— Согласен, — говорит.
— А если согласен, то старшим ни слова. А скажешь — значит, струсил.
Вот поздним вечером собрались все мальчики из школы в условленном месте, на перекрёстке дорог. Одна тропинка вправо идёт, к Восточной горе, другая тропинка влево ведёт, к Западной горе.
Поставили мальчики Дзиро и Вакамацу спиной друг к другу и дали каждому из них в руки зажжённый фонарь. Хлопнул один из мальчиков в ладоши.
Побежали Вакамацу и Дзиро, каждый в свою сторону.
Лезет Вакамацу вверх по крутой тропинке на Западную гору. Страшно ему. Хочется назад побежать. Но стыдно прослыть трусом. И снова мальчик вверх на гору лезет.
Не повернул Вакамацу назад, добрался до самой вершины. На вершине высокая сосна растёт. Поставил Вакамацу фонарь на землю, привязал к нему бечёвку и полез на сосну. Влез на нижние ветки, а дальше не может.
Свистит ветер на вершине, сосну качает. Подтянул к себе фонарь Вакамацу и в воздухе им помахал.
И не знает он, что обманул его Дзиро. Не ушёл Дзиро далеко. За поворотом тропинки ждали его двое слуг… Один остался с Дзиро, чтобы ему не страшно было, а другой с фонарём на гору полез.
Сидит Дзиро на камушке, в тёплый халат кутается.
«Ловко я провёл этого глупыша, — смеётся Дзиро. — Сейчас он, верно, уже с рёвом назад бежит. Понабрался страху один на горе».
Поднялся слуга на Восточную гору. На горе высокая сосна растёт. Ещё днём слуга так верёвку укрепил на самой верхушке сосны, чтобы можно было фонарь поднять и спустить. Привязал он фонарь к верёвке и потянул.
А мальчики внизу радуются:
— Наш Вакамацу поднялся на Западную гору. Не струсил наш Вакамацу! Наш Вакамацу победил!
Вдруг на вершине Восточной горы тоже фонарь засверкал. Высоко-высоко поднялся фонарь, как птица взлетел.
Чей фонарь выше? Как будто всё-таки фонарь Дзиро.
Опечалились мальчики.
А Вакамацу сидит на сосне, весь закоченел на ветру. Только было хотел он назад спуститься, как вдруг послышался шум крыльев. Словно большая птица прилетела и опустилась на ветку неподалёку от Вакамацу.
Смотрит Вакамацу: не птица это, а тэнгу. Нос у него длинный, как рукоятка у меча. На крючковатых пальцах когти.
Замер мальчик от страха. А тэнгу смотрит на фонарь и говорит:
— Эй, человеческий детёныш! Откуда у тебя эта маленькая луна? Очень она мне нравится. Подари мне!
А Вакамацу ни слова сказать не может.
— Ну, если не хочешь подарить, давай меняться. Есть у меня диковинный веер. Если этим веером помахать на кого-нибудь, станет у того человека нос расти, расти, расти… А если сложишь веер и скажешь: «Нос, укоротись!», станет нос опять таким коротким, как раньше был. Ну что, согласен?
Кивнул Вакамацу головой. Дал ему тэнгу веер, взял фонарь и полетел прочь.
Видят мальчики внизу, вдруг поднялся фонарь Вакамацу высоко-высоко, до самых облаков, и полетел по небу!
— Вот это чудо! — кричат мальчики.
Тут пришёл Дзиро со своим фонарём. Закричал он, ногами затопал… Что за чудо! Летает фонарь Вакамацу по небу. Так высоко летает, что кажется не больше светляка.
Опять Вакамацу победил!
А Вакамацу просидел на дереве до самого рассвета. Еле-еле он с горы спустился, до того промёрз.
Всю ночь Сэкихимэ не спала, тревожилась, куда брат делся. Увидела она брата, обрадовалась. Напоила его горячим питьём и в постель уложила. Всё рассказал Вакамацу сестре и отдал ей веер тэнгу.
Утром говорит Дзиро мальчикам в школе:
— А-а, что, не пришёл ваш герой? Верно, чуть живой от страха лежит.
Пошли мальчики проведать Вакамацу.
А сестра взяла цитру, положила её на пол. А над ней маленького краба на ниточке подвесила. Ходит краб по цитре, ножками струны перебирает. Звенят струны:

Горон-горон.

Тэнтэнтэн.

Горон-горон.

Тэнтэнтэн.

Говорит Сэкихимэ мальчикам:
— Слышите? Брат на своей любимой цитре играет. Не мешайте ему.
— Ах, какая красивая песня! — удивляются мальчики. — Никогда мы такой не слышали.
— Это «Танец краба», — улыбнулась Сэкихимэ.
Пошли мальчики назад в школу и говорят Дзиро:
— Зачем ты напраслину на Вакамацу возводишь? Он здоров и весел, на цитре играет. Не боится наш Вакамацу ничего на свете. Надоел ты нам. Не хотим мы тебя больше слушать.
А тем временем Сэкихимэ поднесла своему брату целительное питьё. На лоб ему сок выжала из лепестков алого пиона.
На другое утро повела его сестра в школу. И попался им по дороге злой богач со своим сыном Дзиро. И слуги с ними.
Стал Дзиро говорить отцу.
— Вон идёт этот негодный мальчишка! Из-за него мне в школе житья не стало. Вели нашим слугам отколотить его хорошенько.
— Проучите его, — приказывает богач слугам. — Пусть знает, как против моего сына идти.
Заслонила собой Сэкихимэ маленького брата:
— Не дам его в обиду! Не позволю и пальцем тронуть!
Подбежали слуги, хотят её в сторону оттащить.
Вынула тут Сэкихимэ веер из-за пояса и давай им махать на злого богача. Машет и на сынка его, и на драчливых слуг и приговаривает:

Нос, тянись, тянись, тянись.

Вверх тянись,

Не падай вниз.

Обвивайся кольцами

Два раза вокруг горы,

Три раза вокруг луны.

Тэнтэн-тон-тон.

Тэнтэн-тон-тон.

И вдруг начали носы вытягиваться и у богача, и у его сына, и у слуг. Стал у каждого нос длинным, словно угорь, словно ползучая лоза, словно корабельный канат. Обвиваются носы вокруг деревьев, ползут с ветки на ветку.
А нос богача зацепился за конёк на крыше дома и ещё дальше вверх тянется… Завопил богач с перепугу. Ай-ай, неужели его нос и вправду до луны доберётся? Дзиро со слугами в голос плачут.
Слетелись тут со всех сторон вороны и давай каркать:
— Кра-а, кра-а, краденый нос! Кра-а, кра-а, краденый нос!
И начали нос богача клевать.
— Ой-ой! — завопил богач. — Спасите, помогите! Никогда больше не буду Вакамацу обижать и сыну не позволю. Смилуйтесь, сжальтесь!
Пожалела их всех добрая Сэкихимэ. Захлопнула она веер и говорит:
Нос, нос, укоротись!
Нам не надо носа длинного.
Стань короче воробьиного.
Так и сделалось.
Закаялись с тех пор богач и его сынок Дзиро обижать маленького Вакамацу.
Много с тех пор времени прошло. Вырос Вакамацу большим и умным. Долго у него в доме хранился веер тэнгу, а потом веер пошёл гулять по свету.
А кто своим носом недоволен, пусть этот веер разыщет.

@темы: по волне моей памяти, позитив, сказки

---

jetta-j - с ДР!

@темы: поздравление

---

Грёза - с ДР!

@темы: поздравление

---

tigra - с ДР!

@темы: поздравление

---

Anriella - c ДР!

@темы: поздравление

---

tes3m - с ДР!

@темы: поздравление

---

ygodka - с ДР!

@темы: поздравление

---

Credis - с ДР!

@темы: поздравление

---

Лорри - с ДР!

@темы: поздравление

---

Карин-тюремщица - с ДР!

@темы: поздравление

---

Jedith - с ДР!

@темы: поздравление

---

iranika - с ДР!

@темы: поздравление

---

Дени. - с ДР!

@темы: поздравление

---

sirer - с ДР!

@темы: поздравление

---

samurajka100 - с ДР!

@темы: поздравление

---

"Ты дерево, и твое место в саду..."

Поиграть с акинатором - веселая разгрузка для мозгов после работы. Я дала себя на это уболтать - и развлеклась со страшной силой. Екатерину Вторую, Р.Дэниела Оливо, Офелию, Одри Хепберн, Абэ-но Сэймэя, Снежную Королеву, Незнайку и Буратино он угадал. На профессоре Доуэле - или на его голове, если уж на то пошло - споткнулся. Но в процессе угадывания Буратино порадовал меня просто до чрезвычайности. Дело в том. что выбор вопросов рандомен, их порядок - тем более, вот и получился у меня с акинатором такой диалог:
- Ваш персонаж сделан из дерева?
- Да!
- Ваш персонаж является вашим кровным родственником?
Упс... )))

@темы: забавное

---

Прекрасное

15.09.2011 в 21:55

Пишет  yyuta:

Всякое на асфальте – листва и сор, перья, колечко жести, бумаги лист, фантик почти разглаженный колесом – хочешь, бери себе, хочешь – с другим делись.
Можешь пойти секретик соорудить – ценность вполне достойна твоих палат… Знать бы, с чего ворочается в груди чувство, как будто это и вправду клад…

Тукуми сидит, нахохлившись, в шалаше, на отшибе – едва доносятся голоса; у нее пиявки скользкие на душе, у нее перо совиное в волосах.
Тайны мира – все равно что туман в руках, только Мудрых женщин слушаются они: тех, кто знанье свое проносит через века, тех, которым и Праматерь сама сродни.
Так от бабки к внучке - тайны незримой нить, платье жизни шьет невидимая игла… Как перо с пером, как ветку с корой сложить, чтобы сила духов племя уберегла.
Тукуми сидит, перо в волосах блестит, на щеке полоска сажи, и нос в золе… Ей пора сшивать реальности, знак плести, - только ей неполных восемь от роду лет.
Не успели бабка с матерью передать, как создать амулет, что способен беречь от бед – и сестра совсем недавно ушла туда, где уже неважно, мудрый ты, или нет.
Тукуми, зажмурясь, шепчет: «Сова-сова!», и, сжимая в руке ракушку: «Река–река! Помогите, скажите правильные слова; поддержите, чтоб все, как надо, сплела рука!
Духи предков, ваши тайные имена не могу назвать – только вы не оставьте нас! Я мала, глупа, но так вышло, что я должна – чтобы жило племя, чтобы огонь не гас».
И, незрима, сова проносится над костром, духи с веток смотрят, внимательны и добры… Тукуми, прикусив язык, вяжет клык с пером, оплетает ракушку сеточкой из коры…


…Перышко голубиное, желтый лист, фантик, небрежно выброшенный в траву… Все к одному удачно подобрались, чтобы свести реальности наяву.
Я не умею – странно бы мне уметь! Проволокой скрепляю одно с другим. Духи бумаги, дерево, голубь, медь – вы помогите, город мой, помоги…

@темы: прекрасное, кросспост

---

Hermione McGonagall - с ДР!

@темы: поздравление