Когда ко мне приезжали Рина и Фауст (и было мне ХОРОШО... только МАЛО!!!), я доооолго объясняла Фаусту, человеку глубоко не анимешному, значение специфических терминов и возгласов вроде "кавай!", "ня!" и других. Фауст слушал, задавал уточняющие вопросы... и наконец на его лице профессионального переводчика воссияло понимание, и он радостно сообщил: "Ясно! Значит, на этом языке фраза "Киса, ку-ку!" будет звучать, как "Нэко, ня-ня!"
Меня улыбнуло.
А главное, он прав. Таким образом, мы выяснили новый факт из жизни нэков.
... но я хочу поздравить тех, кого не успела за эти два дня моего практически полного отсутствия в сети. Тех, у кого был день рождения в мое отсутствие.
Извините за такое запоздалое поздравление - поверьте, оно искреннее!
Все тот же флэшмоб - выдается слово, на него пишешь пост. На второе доставшееся мне слово - "лед" - напишу позднее и возможно, не сегодня: занята в реале. Потому и на первое слово - "рассвет" (от Айиллис) - долго не отвечала. А совсем не потому, что не знала, что написать. Ассоциация-то как раз возникла четкая, мгновенная и конкретная. Профессиональная. Ну что поделаешь - нет во мне ни на грош романтики... а также склонности с образному мышлению. Итак -
РАССВЕТ
Воспоминание моментальное. Вторая курсовая практика. Заказник Аугстрозес Лиелезерс. Вчерашний день был... хм... насыщенным. С утра - спецкурс по распознаванию следов всяких там зверей. Лёжки, помет, следы и всё такое. Рейд по звериным тропам. Чингачгуки несчастные. Ищем, распознаем, записываем, зарисовываем (до сих пор у меня тогдашние блокноты хранятся!). Следов много, потому что в заказнике водится много кто, включая диких кабанов, с которыми мы предпочитаем не встречаться лично. Шастаем до обеда. Двадцать примерно километров в хорошем походном темпе. Обед. Вернулись, упали, умерли, ожили, пообедали. Разбились на тройки-четверки, теодолит и лопату - на-пле-чо! - идем на экологическое картирование. Карту местности снимать, ямы, в смысле почвенные разрезы, столбать (глубиной этак в метр, кто делал, тот поймет). Поскольку там есть еще и болото, как верховое, так и низовое, и участки картирования нарезаны так, чтобы никого не обделить кусочком болота, картирование проходит оживленно. Еще двадцать кэмэ с теодолитом и лопатой. Вечер. Вернулись, упали, умерли. ожили, поужинали, сели работать. Если не обработать сделанно сразу, через две недели в это филькиной грамоте ни один ясновидец не разберется. Время более чем за полночь. Упали, умерли.
Время реанимации... нет - НЕ на рассвете. А за два часа ДО него. Полчаса на завтрак-сборы - и вперед. Ибо сегодня утром у нас зачет по птичьим голосам. Ну должны же биологи разбираться в этих самых голосах?
Должны. Выползаем. Далее - иллюстрация к фразе из анекдота "двести человек тихо и незаметно крались по коридору". Ну - почти то же самое: пятьдесят человек студентов плюс преподы, в сапогах как минимум по колено (а что вы хотите - болото же... гадючки... да...) ТИХО И НЕСЛЫШНО, чтобы не спугнуть птиц, поскольку иначе слетит весь зачет, идут слушать предрассветное птичье пение. Слоники в тумане. Разговаривать более или менее внятно низзя. Сдавленный зевок слышен на полкилометра. Идем ТИХО.
Отчаянный шепот:
- Девочки, ну вы мне подскажите, ну мне конец, ну у меня же музыкального слуха нету, совсем нету (зевок), мне же что скворец, что соловей, один фиг!
- А ты (зевок) если не знаешь, кто поет, говори - зяблик. Тут сплошные зяблики. (зевок)
- Ой, правда?!
Р-р-рразговорчики в строю...
Ат-ставить.
Зяблики, действительно, сплошные. Так что попытка назвать неизвестно что зябликом в девяти случаях из десяти проходит успешно. Так или иначе, зачет сдают все пятьдесят человек. Препод сияет и зевает.
По уши в предутренней росе бредем обратно. Между прочим, нам еще сегодня летучих мышей наблюдать в заброшенной часовне. Она заперта ИЗНУТРИ - но способ открыть ее снаружи существует. Романтично.
А вот теперь и только теперь - внимание! - РАССВЕТ!
Суть флэшмоба - желающий участвовать получает слово, на которое в своем дайрике потом пишет пост. Любой. Мне от Джесс досталась "живопись". Ну что же...
Живопись
Это такая магия, и никто меня в этом не разубедит. Никогда.
Давным-давно приехала я в гости к своей подруге, художнице. Не виделись мы полгода, и приехала я к ней в таком замотанном и жутком состоянии, что первое ее слово при виде меня было не "здравствуй", а "расслабься". Так или иначе, а уже назавтра она писала с меня портрет. (Меня в то время и вообще часто, много и охотно рисовали. И не только потому, что я тогда была ну даже очень и очень ничего себе - дело не в этом. Я хороший натурщик благодаря неплохой актерской школе (все-таки нас в нашей самодеятельности учили на совесть) и умею замирать не просто надолго, а еще и не испытывая при этом никаких дополнительных мышечных напряжений, этакая полукаталепсия... очень ценное качество для художника, особенно если тебя рисуют в какой-то скрученной-перекореженной позе). И вот тут я поняла - ПО-НАСТОЯЩЕМУ ПОНЯЛА! - и ту историю Эдгара По, в которой жена художника умерла с последним мазком кисти, и гоголевский "Портрет"... все я поняла. Со страшной силой. Ощущение непередаваемое. Что и как она из меня своей кистью вытягивала... короче, после этого мне стало хорошо, ласково, легко и спокойно - а вот портрет... вроде и выражение лица нормальное, и мышцы не напряжены... но с этим протретом было положительно невозможно находиться в одной комнате. Подчеркиваю -не смотреть на него, а быть с ним в одном помещении. Даже если он прикрыт или повернут к стене. В конце концом мы запихали этот шедевр в тубус - и хоть я убейся, не помню, куда дели.
Уже потом мы сидели-чаевничали-полуночничали, и тут ей взбрело в голову поправить свой автопортрет - по ее мнению, рот был нехорош. И вот тут я отловила в полной мере то, что Аристотель называет "священным трепетом". Дикий ужас пополам с диким восторгом на грани переносимого. Понимаете, когда при вас создают мир, это уже вызывает те еще ощущения... но вот когда при вас мир меняет себя в процессе создания... оххх. Ну - чтобы хоть самое слабое представление поиметь - представьте, что при вас создают слона, он еще не создался окончательно, он еще только принимает уже узнаваемые очертания - и тут, не останавлявая обретение формы и сути, он начинает прямо по ходу дела превращаться в жирафа. Примерно так. Это была фантастика. Лицо менялось с каждым движением кисти. Было в этом что-то даже не страшное, а... страшное, прекрасное и невозможное одновременно.
Вот такой вот у меня получился пост про живлпись. Не про любимых худохников и не про любимые картины. А про то личное, что в связи с этим словом вспомнилось.