Здравствуй, глобус! Это сова!

Игла, как известно, в яйце, яйцо - в утке, утка - в зайце, заяц - в шоке.
Заяц - это я.
Потому что попыталась впихнуть в свой мозг утку.
Мне нравились исторические и историко-литературные эссе Ольги Елисеевой. От "Княжны Таракановой от Радзинского" до "Повседневной жизни русских литературных героев", весьма обаятельной и по замыслу, и по исполнению. И даже некоторая щепотка СПГС дела не портила. Опять же историк, специалист по времени Екатерины II. А значит, человек знающий. Так что за "Маски Пиковой дамы" я взялась... ну да, с предвкушением. Хотя аннотация намекала на такую дозу СПГС, после которой амнезия представляется благодетельной. Но до сих пор как бы ничто не предвещало...
Читаю. Вижу глобус. Сочувствую сове.
И тут с размаху...
«С промежутками, одно за другим гремели огромные орудия, грозно, таинственно, повелительно! Вы бы сказали: „То голос судьбы, которому вторило небо…“ Правин (герой повести. — О. Е.) внимал им, как будто своему приговору… Наконец, седьмой, последний выстрел сверкнул и грянул, как седьмая, роковая пуля во Фрейшице (марка пистолета. — О. Е.)…
Марка пистолета??!!!
Да??!!!
ДА??!!!
Ольга Игоревна, да как же вам не стыдно!
А у Пушкина «Разыгранный Фрейшиц перстами робких учениц» - эти барышни что, тоже с пистолетом дело имеют?!
Дорогие господамы! Я не историк. Не историк литературы, культуры, музыки и проч. - я биолог вообще-то, и на приличное профессиональное гуманитарное образование как бы не претендую. Но есть вещи, которые известны даже не гуманитарию - если он читал Пушкина и имел хоть немного желания полюбопытствовать насчет упомянутых им реалий.
Дорогие господамы! Фрейшиц - или, в более привычном для нас произношении Фрайшютц - это опера Вебера "Вольный стрелок"! И сюжетная коллизия ее завязана на старом поверье. В соответствии с ним, герой оперы егерь Макс по наущению егеря Каспара просит у злого духа Самиэля (т. е. - от дьявола) семь "вольных" пуль. Эти пули не знают промаха. Хоть гнутие ствола, хоть кривые руки стрелка - цель будет поражена. Вот только шесть пуль пойдут, куда хочет стрелок - а цель для седьмой выберет дьявол. После чего получит еще и душу стрелка. Именно поэтому седьмая пуля - роковая. Ну, в опере все закончилось благополучно - а вот о книге Елисеевой этого не скажешь.
Потому что тринадцатый удар часов, как известно, не просто неверен сам по себе, но и порождает обоснованное сомнение в верности остальных двенадцати.
И читать далее книгу, в которой не только автор, но и редактор позволяют себе такие фортеля, я просто не могу.
Обидно, дорогие господамы. Просто сил нет, как обидно.

@темы: книжное, капитан Смоллетт, сэр!

---

В тени Гоголя

К моему удивлению, на сообществе, посвященном книгам, получился грустный казус. В соответствующем треде никто не припомнил ни одной литературоведческой книги. Лотман, Тынянов, Андроников - ау, вы были на этом свете?
Что ж - раз не вспомнилось, будем напоминать. И информировать. Каждую неделю я буду публиковать в соо с дублированием на моем дневе пост о каком-нибудь авторе-литературоведе - или о конкретной книге соответствующей тематики. В конце концов, для кого-то же эти книги были написаны - так почему их так мало знают и так привычно забывают? Непорядок. Будем исправлять положение вещей. Еженедельно.
Сегодня я хочу поговорить о книге А. Синявского "В тени Гоголя". Да - тот самый Андрей Донатович Синявский. Ученый, писатель, публицист, диссидент - и при этом в разы куда более советский человек, чем большая часть тех, кто его сперва посадил, а потом выпнул за рубеж. Но не о Синявском, собственно, сейчас речь - а о его книге.
Вам доводилось читать литературоведческие труды, способные тронуть вас до глубины души, до слез? Нет? Точно - нет? Тогда мне повезло больше. Над Гоголем Синявского я плакала. Боже мой, сколько боли и света, сколько четкости разума - и сердца, полного огромной, немыслимой любви! Поклясться готова - никакой Ромео не любил свою Джульетту с такой страстью, нежностью, болью и душевной силой, с какими Андрей Синявский любит творчество Гоголя! Ни один Ромео так не задыхался от невероятного счастья знать, что на свете есть Джульетта, как Синявский - от невероятного счастья знать, что на свете есть книги Гоголя.
Говорят, есть особенные дети, которые родятся только от большой любви. Верю. Но есть и книги, которые родятся только от большой любви. Иначе они не родились бы такими.
Прикоснемся же к этой любви.
Есть критики, считающие, что Синявский - гений. Хммм... не знаю, но вполне возможно - ибо парадоксов друг. Однозначно. Свойство мышления? Характера? Опять же - не знаю. Но Синявскому оно имманентно. Даже построение книги пардоксально для подобного исследования - ибо написана она задом наперед. От конца к началу. Upside down. В буквальном смысле слова. Она начинается с похорон Гоголя. А потом Синявский обращает время вспять - и вместе с ним мы скользим в прошлое, дальше, глубже, к истокам, к вечному "почему". И такой необычный ракурс дает очень многое. Михаил Анчаров упоминал художника, который советовал рассматривать перевернутую картину - потому что в таком виде сразу выявляется, если она есть, ее цветовая дисгармония, да и многие другие интересные вещи. Синявский перевернул картину - и мы с удивлением видим, сколько всего непривычного выявляется. Такого, о чем мы и не думали. И нам радостно и больно вместе с Синявским, и вместе с ним нам так хочется, чтобы сбылась та, другая реальность, в которой...
Впрочем, предоставим слово самому Андрею Донатовичу:

…Вступив на зыбкий путь фантастики, в заключение зададимся вопросом: «что было бы… если бы…?» Если бы силы художника, деятеля, святого соединились в Гоголе в утраченном магическом синтезе, то как бы, в каком вдохновенном образе, он тогда восстал перед нами? Чтобы было смешно и небольно и языческие демоны обернулись святыми угодниками, вместо проповеди усвоившими хитроумную науку искусства, и больше не требовалось закладывать душу художника — чорту. Чтобы не было «морализма», не было бы «актуальных задач по перевоспитанию трудящихся», «долга писателя перед обществом» и «гражданского служения». Чтобы искусство было — искусством, существуя на уровне чуда и беззлобно, с легкой душой неся народам освобождение…

…Мы пошли на иншее царство
Переигрывать царя Собаку,
Еще сына его Перегуду,
Еще зятя его да Пересвета,
Еще дочь его да Перекрасу,
Ты пойдем, Вавило, с нами скоморошить…

Пойдем за ними. Это поют скоморохи, Кузьма с Демьяном, зовущие с собою в дорогу крестьянского сына Вавилу. Только с ними спасен Гоголь. Только с ними спасется русское искусство…
Вразумленный Кузьмой и Демьяном, Вавила — это Гоголь, соединивший «Переписку с друзьями» и «Сорочинскую Ярмарку», «Мертвые Души» с «Тарасом Бульбой». Это художник, ставший святым, святость которого исчисляется светом и зрелостью искусства. Это деятель, чье действие исчерпывается игрою и музыкой. Это гоголевский Вий, прожигающий души любовью, — Чичиков, задарма воскресивший тысячи беглых и мертвецов, — это Портрет, взамен проклятия посылающий благоденствие, — Хлестаков, подтверждающий делом всё, что пообещал на словах…

Говорила красная девица:
«Пособи вам Бог переиграти
И того царя да вам Собаку,
Еще сына его да Перегуду,
Еще зятя его да Пересвета,
А и дочь его да Перекрасу».
Заиграл Вавило во гудочек,
А во звончатый во переладец,
А Кузьма с Демьяном припособил,
А у той у красной у девицы
А были у ней холсты-те ведь холщовы
Еще стали шелковы да атласны.
Говорит как красная девица:
«Тут люди шли да не простые,
Не простые люди-те — святые,
Еще я ведь им да не молилась»…

Святым Косме и Дамиану молились русские люди о просвещении разума — на грамоту. Помолимся и мы. Пусть сбудется. Пусть переиграют они царя Собаку и всё его злое и гордое отродье.
«Заиграй, Вавило, во гудочек,
А во звончатый во переладец,
А Кузьма с Демьяном припособит»…

Аминь. (© А. Синявский)

Казалось бы - ну при чем тут былина о Вавиле и скоморохах (известная только в одном варианте - в записи по исполнению великой сказительницы Марии Кривополеновой)?
Очень даже при чем.
Прав Андрей Синявский в выборе - чем закончить свою книгу о Гоголе.
Прочитайте ее. Не пожалеете.

@темы: книжное