Вообще-то когда очередной читатель изрекает станиславское "не верю", это обычно делается из недобросовестной позиции - что не может не изводить автора и добросовестных читателей. Потому что каждый пишет, как он дышит. И иначе просто не может. Невозможно написать то, во что не веришь. Автор пишет то, во что он верит, исходя из своего жизненного опыта, кругозора и уровня знаний. А вот во что может или не может поверить читатель, соотнося прочитанное уже со своим жизненным опытом... (во что он хочет или не хочет поверить - об этом чуть позже).
Строго-то говоря, ни в наличии жизненного опыта, кругозора и уровня знаний, ни в желании соотнести с ним новую, в том числе и художественную информацию, нет ничего нехорошего, непочтенного и недобросовестного. На там нам и опыт, чтобы соотносить. И в той или иной степени сомневаться в том, что ему противоречит. Нельзя, невозможно верить во все подряд. Иначе превращаешься в тот самый идеальный, не к ночи будь помянут, электорат, который подставляет свои дивные уши под любую лапшу, сколь угодно грубо сваренную и даже совсем несъедобную. Нет, верить не во все подряд - вовсе не признак недобросовестности.
Ну сами подумайте - вот рассказывает жителю Европы этак -надцатого столетия заезжий моряк байку об увиденном: "Ух, я вот в жарких странах та-а-аакую зверю видел - телом она вроде как лошадь, только желтая и в пятнах, а шея у этой звери та-а-аакая длинная, что эта зверя с верхушки вон той яблони листья могла бы ощипывать запросто... веришь?" Длинношеее, в общем. И какие у слушателя имеются основания относиться к этой байке иначе, нежели к аналогичной ей - о том, что жарких странах водятся люди с собачьими головами? Да никаких. Это сейчас мы ЗНАЕМ, что жирафы бывают, и даже очень - а вот собакоголовых людей не бывает. Это знание входит в наш жизненный опыт. А какую позицию занять тому, в чей опыт некая информация НЕ входит?
И вот тут и звучит пресловутое "верю - не верю". Причем "не верю" на самом деле может означать либо "не хочу верить, потому что это противоречит моему опыту", либо "не могу верить, потому что это противоречит моему опыту".
Первая позиция недобросовестна заведомо. Такому читателю дорога не истина, что бы он ни говорил, а его монополия на обладание истиной. К тому же если поверить, придется жизненный опыт пересмотреть... а то и всю свою жизнь... и это может оказаться ой как неприятно... словом, показывать такому читателю жирафа бесполезно. Вот такой он Буратино - не отдаст Некту яблоко, хоть он дерись!
А вот вторая позиция может оказаться и добросвестной, и недобросовестной.
И отличаются они не категоричностью и эмоциональным накалом высказанного, а совсем другим.
Если добросовестный читатель говорит "не верю, не могу верить, это противоречит моему опыту, никогда не видел жирафов, покажите хоть одного", все очень просто - покажите ему жирафа! ну покажите, это ведь нетрудно! Не верит читатель в героя умного-храброго-красивого-удачливого одновременно? Покажите, дайте ссылку, в истории таких более чем достаточно. Можете даже ткнуть курсором в того, кто послужил прототипом. ДОБРОСОВЕСТНОМУ читателю этого будет довольно. Это будет добросовестный ответ автора. Читатель скажет: "И правда ух! Надо же, зверя какая! Оно ведь длинношеее! Значит, и такие бывают! " И будет и далее читать текст, заодно расширив свой кругозор. А вот если он скажет: "Ыыыы, что вы с лошадкой сделали, как вы посмели вытянуть ей шею, отдайте лошадку, положите ее на операционный стол и укоротите ей шею хирургически" - это позиция недобросовестная, такой читатель тоже не отдаст Некту яблока, хоть он дерись. Как видите, отличаются они - и очень четко - не желанием увидеть хоть одного жирафа, а реакцией на предъявление жирафа. В первом случае вы покорили читателя вдвойне, во втором - пусть эта мышь оставит кактус в покое. Но путать эти две категории - большая ошибка. А между тем читатель добросовестный (как и жираф) в действительности не просто бывает, но и страдает оттого, что его путают с недобросовестным.
Кстати, ситуация, когда автор описывает собакоголовых, тоже может быть с обеих сторон как добросовестной, так и нет. Если автор говорит - "да, я знаю, что людей с собачьими головами не бывает, но именно здесь, в этом тексте, в этом мире, в реальности этого мира и этого текста они будут бывать" - это добросовестная позиция, и добросовестный читатель ее примет - потому что его не пытаются убеждать, что это бывает не только в данном тексте. И согласится, что если елки стали красными, значит, автору видней (о позиции читателя недобросовестного - см. выше). А вот если автор начнет становиться в балетную позицию и требовать поверить ему, что такое бывает не только в реальности его текста, как раз уже он поступит недобросовестно.
Ну примерно как-то так, пожалуй...