На волне того безумия, что происходит сейчас в мире. Текст из 1979 года. Рэй Брэдбери.
Около двух лет назад я получил письмо от серьёзной молодой воспитанницы колледжа Вассара [один из семи старейших и наиболее престижных женских колледжей на восточном побережье США]: она писала, как ей понравились «Марасианские хроники», мой эксперимент в космической мифологии.
«Но, — добавляла она, — почему бы не переписать книгу, добавив больше женских характерных персонажей для соответствия веяниям времени?»
Несколькими годами ранее мне присылали множество писем с жалобами на те же «Марсианские хроники»: чернокожие в книге такие же пассивные, как дядя Том [главный персонаж романа Гарриет Бичер-Стоу "Хижина дяди Тома", направленный против рабовладения в Америке], почему бы мне не переделать их?
Примерно тогда же пришло письмо от белого южанина, считавшего, что я неравнодушен к чернокожим и поэтому книгу нужно выбросить.
Недели две назад гора писем породила крохотную мышь: письмо от широко известного издательства, желающего переиздать для школьников мой рассказ «Ревун».
В рассказе я описал маяк как источник «Божественного огня» в ночи. И что с точки зрения любого морского существа он ощущается как Присутствие.
Редакторы удалили «Божественный огонь» и «Присутствие».
Около пяти лет назад составители ещё одной антологии для школьников собрали в одну книгу четыреста (примерно) рассказов. Спрашивается, как удалось втиснуть четыреста рассказов Твена, Ирвинга, По, Мопассана и Бирса в одну книгу?
Легко и просто. Сдерите с тела рассказа кожу, удалите кости, мозг, разрушьте, расплавьте, уничтожьте и выбросьте. Каждое количественное прилагательное, каждый глагол действия, каждую метафору тяжелее комара — вон! Каждое сравнение, которое даже идиота заставит улыбнуться — прочь! Любые авторские отступления, раскрывающие простоту мировоззрения первоклассного автора — долой!
Каждый рассказ, сокращённый, высушенный, отцензурированный, высосанный и обескровленный стал похожим на все прочие. Твен читался как По, который читался как Шекспир, который читался как Достоевский, который читался как Эдгар Гест. Каждое слово длиннее трех слогов было безжалостно вымарано. Каждый образ, требующий более чем мгновение для понимания — пристрелен и выброшен.
Начинаете осознавать эту проклятую чудовищную картину?
Выписал всей этой куче идиотов билеты в один конец в адское пекло.
Суть очевидна. Сжигать книги можно разными способами. И мир полон суетливых людей с зажжёнными спичками. Представители любого меньшинства, будь то баптисты/унитарии, ирландцы/итальянцы/траченные молью гуманитарии, дзен-буддисты/сионисты/адвентисты/феминисты, республиканцы, члены общества Маттачине [одно из первых открытых гей-движений в Америке], пятидесятники и т.д., и т.п., считают, что у них есть право, обязанность, воля, чтобы облить керосином и поднести спичку. Каждый болван-редактор, считающий себя источником этой всей занудной, безвкусной, похожей на манную кашу литературы, сладострастно вылизывает лезвие гильотины, примериваясь к шее автора, который осмеливается говорить в полный голос или использовать сложные рифмы.
В романе «451 по Фаренгейту» брандмейстер Битти рассказывал, как были уничтожены книги: то или иное оскорблённое меньшинство выдирало неугодные им страницы, пока книги не стали пустыми, умы — чистыми от мыслей и библиотеки закрылись навсегда.
«Закроешь дверь — они в окно пролезут, закроешь окно — они пролезут в дверь», как поётся в одной старой песне. Эти слова описывают мои постоянные злоключения с цензорами-палачами текстов, число которых ежемесячно растёт. Только полгода назад я узнал, что на протяжении многих лет редакторы издательства Ballantine Books вносили цензурные изменения в семидесяти пяти местах моего романа[«451 по Фаренгейту»], удаляя ругательства, дабы уберечь молодёжь в нравственной чистоте. Об этой изысканной иронии — подвергать цензуре книгу, посвященную цензуре и сжиганию книг в будущем, мне сообщили читатели. Джуди-Линн дель Рей, одна из новых редакторов издательства, получила текст книги без изменений и этим летом роман будет переиздан со всеми проклятиями и чертыханиями на своих местах.
Вишенкой на торте: месяц назад я послал студенческому театру свою пьесу «Левиафан 99». Она посвящена Мелвиллу и строится на мифологии «Моби Дика»: команда космического корабля, возглавляемая слепым капитаном, преследует и пытается уничтожить Разрушителя — большую белую комету. Премьера моей драмы должна быть в Парижской опере этой осенью. Но сейчас университет написал мне, что вряд ли возьмутся за постановку, потому что в пьесе нет женских ролей! И сторонницы равноправия полов обрушатся на драмкружок с бейсбольными битами на первой же репетиции.
Скрежеща зубами, я представил себе как впредь не будет более постановок, где только мужчины или только женщины; или смешанных постановок, где всё хорошее получают одни мужчины (как в большинстве пьес Шекспира).
Я ответил им, что возможно они смогут сыграть мою пьесу, чередуя недели игры мужским и женским составами. Они, вероятно, подумали, что я пошутил, и я сам не уверен, что говорил всерьёз.
Ибо этот мир безумен, и он станет еще безумнее, если мы позволим меньшинствам, будь то гномы или великаны, орангутаны или дельфины, сторонники гонки вооружений или экологи, компьютерщики или неолуддиты [хипстеры или дауншифтеры], простаки или мудрецы вмешиваться в эстетику. Реальный мир — общая игровая площадка для всех и для каждого, для любых групп, чтобы они устанавливали свои правила. Но под обложкой моей книги (прозы или стихов) их законы заканчиваются и начинается моя территория с моими правилами. Если мормонам не нравится моя пьеса, пусть напишут свою. Если ирландцев бесят мои «Дублинские рассказы»[Ирландский цикл] — пишущие машинки к их услугам. Если школьные учителя или редакторы считают, что мои труднопроизносимые предложения не для их зефировых зубов, пусть сосут окаменелые печеньки, размоченные в жиденьком чайке собственного производства. Если интеллектуалы из чикано [латиноамериканское население Юго-Запада США] захотят перекроить мой «Чудесный костюм цвета сливочного мороженого» в костюм стиля «Зут» [стиль одежды гангстеров мексиканского происхождения], пусть у них ремень лопнет и штаны спадут.
Ибо, скажем прямо, отклонение от темы — душа остроумия. Уберите философские отступления у Данте, Мильтона или призрака отца Гамлета и от них останутся иссушенные кости. Лоренс Стерн сказал: «отклонения от темы, бесспорно, это солнце, жизнь, душа чтения! Выбросьте их прочь и на страницах воцарится одна лишь вечная зимняя стужа. Но отдайте их писателю и он выступая как Творец, воспоёт им славу, внесет разнообразие и не даст аппетиту пропасть».
В общем, не оскорбляйте меня планами своих измывательств (отрубанием голов, отрезанием пальцев и разрывом легких) над моими работами. Мне нужна моя голова на плечах, чтобы ею трясти в отрицании или кивать в согласии, руки — чтобы размахивать ими или сжимать в кулаки, легкие — чтобы шептать или кричать. Я не встану тихо на полку, выпотрошенный, чтобы стать не-книгой.
Эй вы, контролёры, марш на зрительские трибуны. Арбитры, ваша игра окончена. Это моя игра. Я — бросаю бейсбольный мяч, я — отбиваю, я — ловлю. Я — бегу по базам. Я — выиграю или проиграю на закате. Я — на рассвете вновь выйду на поле, и буду стараться изо всех сил.
...Я верю в любовь, верю в надежду, верю, что смысл обнажается в слове - и люди рождаются снова и снова, и Небо людей обнимает, как прежде. (с)
Мудрый человек. Борьба за равноправие заканчивается там, где начинается борьба за доминирование. И если идею равноправия и равных возможностей всем я поддерживаю руками, ногами, крыльями и хвостом, то "меня угнетали, теперь буду угнетать я, и дайте мне гору плюшек только за то, что я ВОТ ТАКОЙ" - нет. Это обратная сторона того же дикарства.
Честно говоря, тут есть что-то, что меня очень смущает. Акцент на меньшинствах, что ли (куда почему-то Брэдбери записал женщин). Да, абсолютно правильно - никто не имеет права указывать творцу, но, тем не менее, указывают всегда и везде. Цензоров не во времена Брэдбери придумали. И этот акцент на меньшинствах выводит странный подтекст, мол, "Я тут большинство, я - нормален и приемлем для большинства, и не смейте лезть ко мне со своим меньшинским мнением." Еще один момент, который смущает - сваливание в кучу цензоров и писем читателей, которые хотели бы чего-то другого. А что, читатели не имеют права хотеть и предлагать? Я подозреваю, что серьезная молодая воспитанница действительно хочет видеть книжку любимого писателя, которая как-то резонирует с ее личными проблемами, поддерживает ее на ее жизненном пути, и если тебе это неприятно - не следуй ее предложениям. Она на тебя не может давить хотя бы потому, что она - неизвестная студентка женского колледжа, а ты - маститый писатель. Если ты чувствуешь, что она на тебя давит не хуже цензоров - что-то не то не с ней, а с тобой, милчеловек. То же самое с театром. Да, действительно - какой кошмар, решили не ставить. Поставят что-то другое, где играть смогут все. Все, конец света. Или нет? Или за эту пьесу возьмется другая компания, в которой или только мужики, или народ привык к кроссполу? В конце концов, если сделать пьесу, в которой нет вообще мужиков, с ней возникнет еще больше проблем, разве нет? А, нет - ее писатель попросту сразу предложит женскому колледжу. Из-за этих мелких акцентов текст про свободу творца превращается в нытье человека, который требует абсолютного и неотвратимого принятия во всем - пусть меня любят цензоры, читатели, критики, все вообще, потому что я правильный, я хороший, я непогрешимый.
Мне кажется, тут вскрыт очень давний вопрос, где автор текста и его читатель - соавторы в итоговом восприятии текста читателем. Вскрыт, но не решён. Автор видит одно, о чём и пишет, считая идеальным. Каждый читатель видит своё, о чём и пишет, и где текст, по их мнению, не дотягивает до идеала, там и говорит. А идеалы получаются разными. Вот это про то, что законы мира заканчиваются за обложкой книги автора - это хорошо и работает, когда человек, автор, пишет в стол. А когда он приносит текст в мир, текст начинает жить по законам мира и восприниматься другими обитателями мира, и тут уже каждый о своей рецепции пишет. В этой самой общей игровой площадке каждый волен писать свой ответ - создавать свой текст под впечатлением от текста книги. Даже если это возмущённое письмо автору книги. Тот волен писать о своём возмущении письмами. Авторы писем вольны писать о возмущении послесловием,где на их письма ответили вот так. И так далее по кругу. Другое дело, что человеческая вежливость подразумевает, что мыши плачутся кактусу, что он колючий, а люди выплёвывают кактус и проходят дальше, ничего по этому поводу не говоря. С цензурой то же самое - если эта часть мира в лице издательства и его читателей категорически не хочет читать мат, но хочет читать сюжет - они свободны в этом, но это надо было обсуждать с автором книги сразу. А тот свободен либо согласиться с правками цензуры, либо отказаться печататься урезанно, забрать текст и пойти туда, где против мата не возражают. А пока что получается, что мыши и люди, кактусы и прочее в кучу...
Клятый_Вомпэр, я вчера об это же самое споткнулась и пошла искать оригинал. Потому что в этом переводе в меньшинства как будто записали половину человечества и запретили женщинам определять эстетику. Найдя, задалась вопросом, не совпадает ли год перевода с годом статьи, потому что ощущение, что писался он без интернета. Например, там, где в русском тексте "феминисты", в оригинале women's lib (Women's Liberation Movement), описанное в Wiki как радикальное. То есть вместо "феминисты" могло бы стоять "радфем". С бейсбольными битами тоже не "сторонники равноправия полов", а сторонницы поправки о равных правах ("ERA women", Equal Right Amendment). Или вот вместо "траченных молью гуманитариев" оказались octogenarians - восьмидесятилетние, насчет движения за их права мне ничего найти не удалось, но мало ли. Вообще по прочтении оригинала у меня осталось ощущение, что если бы вместо minorities стояли бы, например, "радикалы" в той фразе про эстетику, было бы ок, даже на современный взгляд. Хотя претензии к ирландцам и итальянцам мне не очень понятны. Возможно, это как-то связано с темами мигрантских меньшинств в штатах, но это контекст 40-летней давности, и я его не знаю. Вне контекста там, пожалуй, "не говорите мне, что мне писать, сами пишите, если не нравится мое", что в целом нормально, потребители проголосуют кошельком (возможно, почитав критику, возможно, просто не найдя репрезентации). Пьесу играть женским составом автор, кстати, не предлагал. Предлагал чередовать ее с "The Women", в которой нет мужских ролей: неделю одно, неделю другое.
Потому что в этом переводе в меньшинства как будто записали половину человечества и запретили женщинам определять эстетику. Найдя, задалась вопросом, не совпадает ли год перевода с годом статьи, потому что ощущение, что писался он без интернета.
Valkyrje, спасибо огромное за разбор ситуации с переводом!
И я плюсую к благодарности за сверку с переводом, ибо не настолько хорошо владею английским. Получается, основное количество вопросов таки к переводчику...
Вообще по прочтении оригинала у меня осталось ощущение, что если бы вместо minorities стояли бы, например, "радикалы" в той фразе про эстетику, было бы ок, даже на современный взгляд - а оно почти так и есть. Да, в словаре значится "меньшинства". А узус, особенно политический, диктует другой смысл. В нем minorities - практически любая группа, которая подвергается дискриминации или считает, что подвергается. В особенности радикальная. При этом группа может быть фактически в большинстве - это ничего не меняет. Та же ерунда, что и со словом diversity. Это в словаре оно означает разнообразие. А в узусе оно относится к наличию афроамериканцев, латино... нет, даже не так. Не к наличию - а к ним самим. Вот и представьте себе ситуацию. Фильм про афроамериканцев - и в нем нет ни одного белого. Это оправдано сюжетом, и это нормально и в данном случае правильно. А вот то, что полностью однорасовый состав участников фильма называют diverse... простите, но это уже черт знает что. Как выразился по этому поводу юный казуист, "Я уже достаточно старый, чтобы еще помнить прежнее значение этого слова". Прежнее. И добавить к этому нечего. Так что никто не называет половину человечества меньшинством. Это раз. Теперь второе. Вомпэр, ты очень добрый и хороший человек, которого я очень люблю и уважаю. И мне очень больно с тобой спорить. Но ты ошибаешься. А что, читатели не имеют права хотеть и предлагать? Я подозреваю, что серьезная молодая воспитанница действительно хочет видеть книжку любимого писателя, которая как-то резонирует с ее личными проблемами, поддерживает ее на ее жизненном пути, и если тебе это неприятно - не следуй ее предложениям - э, нет. Дело не в том, что девушка вообще что-то автору предлагает. Читатель имеет право предложить писателю написать что-то на интересующую ее тему. Попросить. Скажеи - дорогой Икс, вы вот пишете о собаках, а я люблю кошек и считаю их самыми лучшими на свете, так почему бы вам не проникнуться их прекрасностью и не написать новую книгу о кошках? Это вполне в пределах возможного. И автор Икс может и проникнуться. Хлопнуть себя по лбу и сказать "да как же я сам не подумал!" И написать о кошках. А может вежливо ответить - простите, у меня вообще-то на кошек аллергия, я уважаю ваше к ним отношение, но для меня полчаса в одной комнате с кошкой закончатся в реанимации, так что искренне написаит о любви к ним я не могу. Или просто пожать плечами и отправить в игнор. Но здесь-то речь о другом. Девушка ведь не предлагала написать новую книгу на волнующую ее тему. Нет. Она требовала ПЕРЕПИСАТЬ уже существующую книгу. И к тому же по причине не такой уж и личной - а потому, что сейчас так принято, такие сейчас веяния новые. А это совсем, совсем другое. Ну прикинь - является к тебе некто и требует оторвать Тануке руки-ноги и приделать другие. Или вообще что-то другое. Потому что неподходящие они у него. Сейчас другие веяния времени. Или сделать Еве уши фестончиками - потому что так сейчас принято. Вот не знаю, как ты со своей деликатностью - а вот я точно знаю, с какой скоростью я бы отправила того, кто посмел бы мне предложить проделать такое с моим мужем или ребенком, в направлении на юг по тому же маршруту, по которому Шива как-то раз отправил Индру, Брахму и Вишну, когда они стали слишком выпендриваться. Так вот - предложение переписать книгу в соответствии с какими бы то ни было веяниями точно такого же порядка явление. То же самое с театром. Да, действительно - какой кошмар, решили не ставить. Поставят что-то другое, где играть смогут все. Все, конец света. Или нет? Или за эту пьесу возьмется другая компания, в которой или только мужики, или народ привык к кроссполу? В конце концов, если сделать пьесу, в которой нет вообще мужиков, с ней возникнет еще больше проблем, разве нет? - увы, та же фигня. Когда руководство театра выбирало эту пьесу для постановки, это все-таки делали взрослые люди, умеющие читать. И они отлично знали, что там будет занят не весь состав театра, а только его мужская половина. Как и в пьесе, например "Двенадцать разгненванных мужчин" (по которой потом сняли отличный фильм). Кстати, как только еще этот фильм не предали анафеме? Ни одной женщины среди присяжных, ни одного негра - и плевать, что в те времена это было невозможно, главное - их там нету, ату, улюлю! Так вот - пьесы только для мужского и только для женского состава существуют. Я сама в юности была во втором составе такой пьесы - "Восемь любящих женщин". Ее ставят и сейчас - и никаких политизированных претензий к ней нет. А к пьесам с чисто мужским составом - бывает. Отказались от постановки? Само по себе ни разу не кошмар. По зрелом размышлении пьеса не подошла. Не соответсвует репертуарному стилю театра. И без того женский состав недостаточно занят в спектаклях, так что сейчас нет возможности ставить пьесу чисто для мужского состава, так что извините. Да просто передумали в конце-то концов. Это все нормальные причины, и ни одна из них не вызвала бы возмущения. Но "мы отказываемся ставить пьесу для мужского состава, потому что нас за это радфемки порвут, и мы будем ходить с битыми мордами и все из себя с клеймом непрогрессивных" - это возмущает. Именно это - а не факт отказа как таковой.
Valkyrje, спасибо Вам огроменное! И мне стыдно, что я сам вчера так и не собрался его найти, хотя несоответствие слов эпохе сильно царапало. Теперь многое стало понятно. А пример этого переводчика я буду использовать на лекции, чтобы объяснить студентам смысл слова hypocritical. Ela, ты меня знаешь, я несогласие со своим мнением воспринимаю абсолютно нормально, а иногда даже радостно. Надеюсь в свою очередь, что ты на меня тоже не обидишься за несогласие с тобой.
Понимаешь, я как раз то отношение, которое ты озвучила - когда тексты воспринимаются так же, как члены семьи, считаю корнем всех проблем в данном случае. Я понимаю, что авторы не виноваты - они так чувствуют, но и редакторы, критики и тем более читатели не виноваты в том, что они чувствуют по-другому. Редактор не может относиться к текстам как к детям, пусть и чужим. Если он будет считать, что он им ушки фестончиками делает, он не сможет делать свою работу. То же самое и с критиками. А читатели вообще в большинстве случаев воспринимают книгу как развлечение, а не как Священное Писание, в котором ни одной буковки нельзя трогать. И получается, что такое отношение автора к своему тексту очень сильно усложняет ему коммуникацию с окружающим миром. Допустим, для кого-то уровня Брэдбери это уже не проблема, но для автора не столь отдалившегося от своей аудитории и для его читателей это болезненно, особенно в наше интернетное время, когда читатель может высказаться о книге в своем блоге и получить глубоко расстроенного и обиженного автора в комментариях. В итоге в этой категории часто встречаются ситуации, когда свое мнение высказывают в основном как раз те, кто к автору индифферентен, и это комментарии уровня "Хорошая книга, понравилась" или "Фууу, читать невозможно", а те читатели, которые искренне вовлечены в автора и теоретически могли бы написать длинный, подробный комментарий, каждый раз задумываются о том, а надо ли, вдруг автора заденет даже нейтральный или положительный отзыв, он же такой ранимый? Я думаю, ты сама не раз оказывалась перед подобной дилеммой. Я не знаю, что с этим делать, но, по крайней мере, мне не нравится, когда в литературной среде это отношение к своим текстам всячески насаждается и одобряется. Я думаю, значительно лучше будет, если авторам будут время от времени напоминать, что у их книг все-таки нет ни ножек, ни ручек, ни ушек, и что люди, которые относятся к ним без должного почтения, не являются извергами, мучающими чужих детей.
Теперь про театр. Я выступал организатором какого-то количества ивентов, и очень хорошо понимаю этих товарищей. Я даже могу представить себе как оно реально выглядело с их стороны. Вот представь - у них театральная труппа, которая, скорее всего, процентов на 60-70 состоит из девочек, потому что девочки обычно таким больше интересуются. Теперь выходит, что девочки весь сезон будут сидеть на попах ровно и ничего не делать, а мальчики будут задействованы все, а может, и приглашены со стороны. Девочки будут недовольны. Кто-то из них, особенно те, у кого этот сезон последний или наоборот - первый и долгожданный, пойдут жаловаться в комитет. Комитет вполне может встать на их сторону, а если не встанет, то критиковать будут уже его. В итоге на пустом месте вырастет скандал. Им это надо? Пьеса может быть прекрасная, очень нужная, но в данном случае она не годится. Кстати, я очень люблю "12 разгневанных мужчин", но если бы мне пришлось ее ставить, я бы очень многое в ней поменял, потому что так прикольнее. У меня было бы 12 разгневанных людей, и были бы они куда более неоднородны, чем даже в оригинальной постановке. Я думаю, что только так можно было бы сохранить ее идею в современном обществе. Ну и давай приведу аналогию. Допустим, у нас есть пара, которые планируют свою свадьбу и думают, а стоит ли им приглашать блэк-металл группу, учитывая, что на свадьбу придут цивильные пожилые родственники? Так вот, я приму любое их решение - 1) пригласить, потому что это наша свадьба, и 2) не приглашать, потому что нам еще с этими родственниками потом общаться. Но тех, кто на них наедет за решение не приглашать группу, я, увы, не пойму.
Ждет нас приказ - возвратиться к Владыке Небес; нам он себя проявить на земле не дает...
Ela Кстати, у меня в этой ситуации мотивация несколько иная (ну да, потому что иерархия мотиваций у всех нас разная ))) Для меня дело не в том, что мои тексты - это как члены моей семьи, это не так. В конце концов, тексты я делаю сама и сама (ну или консенсусно с соавтором) решаю, чему в них быть, а чему не быть - а той же своей Марье я цвет глаз и форму лица не выбирала, и моей властью ее острый подбородок не может стать прямоугольным, как у меня, вне зависимости от того, насколько бы ей это больше пошло. Нет, посылать в этой ситуации надо только потому, что это охрана своих личных границ, в которые полез кто-то, кто об этих самых границах понятия не имеет. "Он так решил? Я тоже ТАК РЕШИЛ!" (Е.Лукин) И вот что меня всегда... нет не поражает, поражаться тут нечему, но стабильно выводит из себя - что все сейчас так любят говорить о нужности охраны этих самых границ, ссылаться на психологов и т.п., но едва по жизни натыкаются на кого-то, у кого, как у меня самой, граница по жизни на замке, тут же начинается вой "да как он смеет отстаивать свои интересы, это так неполиткорректно и неприлично, а не зазнался ли он?" И хоть обцитируйся ты Толкиена, что если ты налетел на скалу, то это уж точно не скала виновата, или Клайва Льюиса про райскую травинку (как у меня на входе в дайря) - те, кто сам не скала и не эта самая травинка, никогда не простят тебе самого факта, что ты тверже их. С 18 лет я с этим просто живу.
Возмущение Брэдбери я вполне разделяю. У моего возмущения я могу указать минимум три основания. Первое. Искажение текста - помеха контакту автора с читателем. Отнимать у человека возможность быть услышанным и понятым - для меня, ммм... очень нехороший поступок. Второе. Если человек пишет текст для какой-то ЦА с какой-то целью - научить, показать красоту мира или просто развлечь, а редактор меняет книгу так, что ЦА точно не получит нужного - я разделяю возмущение автора разрушением его труда. Хотя тут, конечно, вопрос - кто лучше знает, что нужно людям, автор или редактор. Может, автор полон иллюзий насчет аудитории, а редактор - трезвый прагматик и понимает, что автора в оригинале никто не поймет и все равно он своей цели не достигнет, а отредактированный текст - он и редактора накормит, и аудиторию потешит. Третье. Меня выводит из себя, когда мне намеренно врут, неважно из каких побуждений. Человек, делающий это, становится мне глубоко неприятен. Если на книге написано "Брэдбери" и ее написал Брэдбери - информация верна. Если издателю неизвестно, кем написан текст - тоже меня устроит, хотя создаст определенный дискомфорт. А вот если по факту "написано Брэдбери, сокращено и отредактировано до неузнаваемости комитетом таким-то в соответствии с требованиями меньшинства такого-то", а говорят "Брэдбери" - это как если на куске штукатурки написано "хлеб". Штукатурка мне может быть тоже нужна. Убогий пересказ-дайджест или какая-нибудь политкорректная версия пригодится для сдачи экзамена по литературе на "отвали". Но за штукатуркой я пойду в магазин стройматериалов. А если я иду в хлебный - я, наверное, иду за хлебом. И я не против штукатурки, но мне хочется, чтобы в хлебном магазине для меня или другого нуждающегося был хлеб по доступной цене. Люди, нуждающиеся в сложных книгах, написанных чувствующими и думающими авторами, бесспорно есть, я им симпатизирую и хочу, чтобы у них было то, в чем они нуждаются. А человек, предлагающий непонятно что под видом такой книги - для меня жулик. И я буду считать своим долгом создать ему соответствующую репутацию среди тех людей, за которых я ощущаю ответственность. Все три вышеприведенных причины, увы, субъективны. Авторское возмущение против возмущения меньшинств - я могу занять ту или иную сторону, но я не могу логически убедить другого, что эта сторона права. А убеждать, апеллируя к чувствам и при этом не быть мерзким манипулятором - как? Принося себя в жертву во имя своих убеждений - так на противоположной стороне тоже могут найтись люди, готовые на такое. Может быть еще, что если большинству представителей меньшинств показать последствия реализации их желаний - они ужаснутся сами. Хотя может быть, я слишком хорошо думаю о меньшинствах. И к тому же - а как эксперту-ученому или художнику-провидцу честно убедить обывателя в том, что нарисованная им картина верна? Брэдбери мне, конечно, симпатичнее, чем противоположный лагерь. Его образная система мне несколько чужда и чересчур, пожалуй, ярка для моего восприятия, но урезанные версии книг я предложу разве что перегруженному школьнику для сдачи экзамена нелюбимому преподу. И, естественно, с предупреждением - это, мол, огрызок, оригинал выглядит совсем по-другому. если интересно - почитай.
-
-
02.07.2020 в 12:32Борьба за равноправие заканчивается там, где начинается борьба за доминирование. И если идею равноправия и равных возможностей всем я поддерживаю руками, ногами, крыльями и хвостом, то "меня угнетали, теперь буду угнетать я, и дайте мне гору плюшек только за то, что я ВОТ ТАКОЙ" - нет. Это обратная сторона того же дикарства.
-
-
02.07.2020 в 12:43-
-
02.07.2020 в 15:18-
-
02.07.2020 в 23:45-
-
03.07.2020 в 02:06английский текст - www.cato.org/blog/censoring-ray-bradbury
скан книги - stjoe.k12.in.us/ourpages/auto/2015/3/9/49008830...
-
-
03.07.2020 в 02:14Еще один момент, который смущает - сваливание в кучу цензоров и писем читателей, которые хотели бы чего-то другого. А что, читатели не имеют права хотеть и предлагать? Я подозреваю, что серьезная молодая воспитанница действительно хочет видеть книжку любимого писателя, которая как-то резонирует с ее личными проблемами, поддерживает ее на ее жизненном пути, и если тебе это неприятно - не следуй ее предложениям. Она на тебя не может давить хотя бы потому, что она - неизвестная студентка женского колледжа, а ты - маститый писатель. Если ты чувствуешь, что она на тебя давит не хуже цензоров - что-то не то не с ней, а с тобой, милчеловек.
То же самое с театром. Да, действительно - какой кошмар, решили не ставить. Поставят что-то другое, где играть смогут все. Все, конец света. Или нет? Или за эту пьесу возьмется другая компания, в которой или только мужики, или народ привык к кроссполу? В конце концов, если сделать пьесу, в которой нет вообще мужиков, с ней возникнет еще больше проблем, разве нет? А, нет - ее писатель попросту сразу предложит женскому колледжу.
Из-за этих мелких акцентов текст про свободу творца превращается в нытье человека, который требует абсолютного и неотвратимого принятия во всем - пусть меня любят цензоры, читатели, критики, все вообще, потому что я правильный, я хороший, я непогрешимый.
-
-
03.07.2020 в 10:47-
-
03.07.2020 в 11:48-
-
03.07.2020 в 17:37Например, там, где в русском тексте "феминисты", в оригинале women's lib (Women's Liberation Movement), описанное в Wiki как радикальное. То есть вместо "феминисты" могло бы стоять "радфем". С бейсбольными битами тоже не "сторонники равноправия полов", а сторонницы поправки о равных правах ("ERA women", Equal Right Amendment). Или вот вместо "траченных молью гуманитариев" оказались octogenarians - восьмидесятилетние, насчет движения за их права мне ничего найти не удалось, но мало ли.
Вообще по прочтении оригинала у меня осталось ощущение, что если бы вместо minorities стояли бы, например, "радикалы" в той фразе про эстетику, было бы ок, даже на современный взгляд. Хотя претензии к ирландцам и итальянцам мне не очень понятны. Возможно, это как-то связано с темами мигрантских меньшинств в штатах, но это контекст 40-летней давности, и я его не знаю. Вне контекста там, пожалуй, "не говорите мне, что мне писать, сами пишите, если не нравится мое", что в целом нормально, потребители проголосуют кошельком (возможно, почитав критику, возможно, просто не найдя репрезентации).
Пьесу играть женским составом автор, кстати, не предлагал. Предлагал чередовать ее с "The Women", в которой нет мужских ролей: неделю одно, неделю другое.
-
-
03.07.2020 в 20:05Valkyrje, спасибо огромное за разбор ситуации с переводом!
-
-
03.07.2020 в 22:26-
-
04.07.2020 в 02:39Прежнее.
И добавить к этому нечего.
Так что никто не называет половину человечества меньшинством. Это раз.
Теперь второе.
Вомпэр, ты очень добрый и хороший человек, которого я очень люблю и уважаю. И мне очень больно с тобой спорить. Но ты ошибаешься.
А что, читатели не имеют права хотеть и предлагать? Я подозреваю, что серьезная молодая воспитанница действительно хочет видеть книжку любимого писателя, которая как-то резонирует с ее личными проблемами, поддерживает ее на ее жизненном пути, и если тебе это неприятно - не следуй ее предложениям - э, нет. Дело не в том, что девушка вообще что-то автору предлагает. Читатель имеет право предложить писателю написать что-то на интересующую ее тему. Попросить. Скажеи - дорогой Икс, вы вот пишете о собаках, а я люблю кошек и считаю их самыми лучшими на свете, так почему бы вам не проникнуться их прекрасностью и не написать новую книгу о кошках? Это вполне в пределах возможного. И автор Икс может и проникнуться. Хлопнуть себя по лбу и сказать "да как же я сам не подумал!" И написать о кошках. А может вежливо ответить - простите, у меня вообще-то на кошек аллергия, я уважаю ваше к ним отношение, но для меня полчаса в одной комнате с кошкой закончатся в реанимации, так что искренне написаит о любви к ним я не могу. Или просто пожать плечами и отправить в игнор. Но здесь-то речь о другом. Девушка ведь не предлагала написать новую книгу на волнующую ее тему. Нет. Она требовала ПЕРЕПИСАТЬ уже существующую книгу. И к тому же по причине не такой уж и личной - а потому, что сейчас так принято, такие сейчас веяния новые. А это совсем, совсем другое. Ну прикинь - является к тебе некто и требует оторвать Тануке руки-ноги и приделать другие. Или вообще что-то другое. Потому что неподходящие они у него. Сейчас другие веяния времени. Или сделать Еве уши фестончиками - потому что так сейчас принято. Вот не знаю, как ты со своей деликатностью - а вот я точно знаю, с какой скоростью я бы отправила того, кто посмел бы мне предложить проделать такое с моим мужем или ребенком, в направлении на юг по тому же маршруту, по которому Шива как-то раз отправил Индру, Брахму и Вишну, когда они стали слишком выпендриваться. Так вот - предложение переписать книгу в соответствии с какими бы то ни было веяниями точно такого же порядка явление.
То же самое с театром. Да, действительно - какой кошмар, решили не ставить. Поставят что-то другое, где играть смогут все. Все, конец света. Или нет? Или за эту пьесу возьмется другая компания, в которой или только мужики, или народ привык к кроссполу? В конце концов, если сделать пьесу, в которой нет вообще мужиков, с ней возникнет еще больше проблем, разве нет? - увы, та же фигня. Когда руководство театра выбирало эту пьесу для постановки, это все-таки делали взрослые люди, умеющие читать. И они отлично знали, что там будет занят не весь состав театра, а только его мужская половина. Как и в пьесе, например "Двенадцать разгненванных мужчин" (по которой потом сняли отличный фильм). Кстати, как только еще этот фильм не предали анафеме? Ни одной женщины среди присяжных, ни одного негра - и плевать, что в те времена это было невозможно, главное - их там нету, ату, улюлю! Так вот - пьесы только для мужского и только для женского состава существуют. Я сама в юности была во втором составе такой пьесы - "Восемь любящих женщин". Ее ставят и сейчас - и никаких политизированных претензий к ней нет. А к пьесам с чисто мужским составом - бывает. Отказались от постановки? Само по себе ни разу не кошмар. По зрелом размышлении пьеса не подошла. Не соответсвует репертуарному стилю театра. И без того женский состав недостаточно занят в спектаклях, так что сейчас нет возможности ставить пьесу чисто для мужского состава, так что извините. Да просто передумали в конце-то концов. Это все нормальные причины, и ни одна из них не вызвала бы возмущения. Но "мы отказываемся ставить пьесу для мужского состава, потому что нас за это радфемки порвут, и мы будем ходить с битыми мордами и все из себя с клеймом непрогрессивных" - это возмущает. Именно это - а не факт отказа как таковой.
-
-
04.07.2020 в 08:35Ela, ты меня знаешь, я несогласие со своим мнением воспринимаю абсолютно нормально, а иногда даже радостно. Надеюсь в свою очередь, что ты на меня тоже не обидишься за несогласие с тобой.
Понимаешь, я как раз то отношение, которое ты озвучила - когда тексты воспринимаются так же, как члены семьи, считаю корнем всех проблем в данном случае. Я понимаю, что авторы не виноваты - они так чувствуют, но и редакторы, критики и тем более читатели не виноваты в том, что они чувствуют по-другому. Редактор не может относиться к текстам как к детям, пусть и чужим. Если он будет считать, что он им ушки фестончиками делает, он не сможет делать свою работу. То же самое и с критиками. А читатели вообще в большинстве случаев воспринимают книгу как развлечение, а не как Священное Писание, в котором ни одной буковки нельзя трогать. И получается, что такое отношение автора к своему тексту очень сильно усложняет ему коммуникацию с окружающим миром. Допустим, для кого-то уровня Брэдбери это уже не проблема, но для автора не столь отдалившегося от своей аудитории и для его читателей это болезненно, особенно в наше интернетное время, когда читатель может высказаться о книге в своем блоге и получить глубоко расстроенного и обиженного автора в комментариях. В итоге в этой категории часто встречаются ситуации, когда свое мнение высказывают в основном как раз те, кто к автору индифферентен, и это комментарии уровня "Хорошая книга, понравилась" или "Фууу, читать невозможно", а те читатели, которые искренне вовлечены в автора и теоретически могли бы написать длинный, подробный комментарий, каждый раз задумываются о том, а надо ли, вдруг автора заденет даже нейтральный или положительный отзыв, он же такой ранимый? Я думаю, ты сама не раз оказывалась перед подобной дилеммой. Я не знаю, что с этим делать, но, по крайней мере, мне не нравится, когда в литературной среде это отношение к своим текстам всячески насаждается и одобряется. Я думаю, значительно лучше будет, если авторам будут время от времени напоминать, что у их книг все-таки нет ни ножек, ни ручек, ни ушек, и что люди, которые относятся к ним без должного почтения, не являются извергами, мучающими чужих детей.
Теперь про театр. Я выступал организатором какого-то количества ивентов, и очень хорошо понимаю этих товарищей. Я даже могу представить себе как оно реально выглядело с их стороны. Вот представь - у них театральная труппа, которая, скорее всего, процентов на 60-70 состоит из девочек, потому что девочки обычно таким больше интересуются. Теперь выходит, что девочки весь сезон будут сидеть на попах ровно и ничего не делать, а мальчики будут задействованы все, а может, и приглашены со стороны. Девочки будут недовольны. Кто-то из них, особенно те, у кого этот сезон последний или наоборот - первый и долгожданный, пойдут жаловаться в комитет. Комитет вполне может встать на их сторону, а если не встанет, то критиковать будут уже его. В итоге на пустом месте вырастет скандал. Им это надо? Пьеса может быть прекрасная, очень нужная, но в данном случае она не годится.
Кстати, я очень люблю "12 разгневанных мужчин", но если бы мне пришлось ее ставить, я бы очень многое в ней поменял, потому что так прикольнее. У меня было бы 12 разгневанных людей, и были бы они куда более неоднородны, чем даже в оригинальной постановке. Я думаю, что только так можно было бы сохранить ее идею в современном обществе.
Ну и давай приведу аналогию. Допустим, у нас есть пара, которые планируют свою свадьбу и думают, а стоит ли им приглашать блэк-металл группу, учитывая, что на свадьбу придут цивильные пожилые родственники? Так вот, я приму любое их решение - 1) пригласить, потому что это наша свадьба, и 2) не приглашать, потому что нам еще с этими родственниками потом общаться. Но тех, кто на них наедет за решение не приглашать группу, я, увы, не пойму.
-
-
04.07.2020 в 17:24Нет, посылать в этой ситуации надо только потому, что это охрана своих личных границ, в которые полез кто-то, кто об этих самых границах понятия не имеет. "Он так решил? Я тоже ТАК РЕШИЛ!" (Е.Лукин)
И вот что меня всегда... нет не поражает, поражаться тут нечему, но стабильно выводит из себя - что все сейчас так любят говорить о нужности охраны этих самых границ, ссылаться на психологов и т.п., но едва по жизни натыкаются на кого-то, у кого, как у меня самой, граница по жизни на замке, тут же начинается вой "да как он смеет отстаивать свои интересы, это так неполиткорректно и неприлично, а не зазнался ли он?" И хоть обцитируйся ты Толкиена, что если ты налетел на скалу, то это уж точно не скала виновата, или Клайва Льюиса про райскую травинку (как у меня на входе в дайря) - те, кто сам не скала и не эта самая травинка, никогда не простят тебе самого факта, что ты тверже их.
С 18 лет я с этим просто живу.
.
-
-
05.07.2020 в 03:02Первое. Искажение текста - помеха контакту автора с читателем. Отнимать у человека возможность быть услышанным и понятым - для меня, ммм... очень нехороший поступок.
Второе. Если человек пишет текст для какой-то ЦА с какой-то целью - научить, показать красоту мира или просто развлечь, а редактор меняет книгу так, что ЦА точно не получит нужного - я разделяю возмущение автора разрушением его труда. Хотя тут, конечно, вопрос - кто лучше знает, что нужно людям, автор или редактор. Может, автор полон иллюзий насчет аудитории, а редактор - трезвый прагматик и понимает, что автора в оригинале никто не поймет и все равно он своей цели не достигнет, а отредактированный текст - он и редактора накормит, и аудиторию потешит.
Третье. Меня выводит из себя, когда мне намеренно врут, неважно из каких побуждений. Человек, делающий это, становится мне глубоко неприятен. Если на книге написано "Брэдбери" и ее написал Брэдбери - информация верна. Если издателю неизвестно, кем написан текст - тоже меня устроит, хотя создаст определенный дискомфорт. А вот если по факту "написано Брэдбери, сокращено и отредактировано до неузнаваемости комитетом таким-то в соответствии с требованиями меньшинства такого-то", а говорят "Брэдбери" - это как если на куске штукатурки написано "хлеб". Штукатурка мне может быть тоже нужна. Убогий пересказ-дайджест или какая-нибудь политкорректная версия пригодится для сдачи экзамена по литературе на "отвали". Но за штукатуркой я пойду в магазин стройматериалов. А если я иду в хлебный - я, наверное, иду за хлебом. И я не против штукатурки, но мне хочется, чтобы в хлебном магазине для меня или другого нуждающегося был хлеб по доступной цене. Люди, нуждающиеся в сложных книгах, написанных чувствующими и думающими авторами, бесспорно есть, я им симпатизирую и хочу, чтобы у них было то, в чем они нуждаются. А человек, предлагающий непонятно что под видом такой книги - для меня жулик. И я буду считать своим долгом создать ему соответствующую репутацию среди тех людей, за которых я ощущаю ответственность.
Все три вышеприведенных причины, увы, субъективны. Авторское возмущение против возмущения меньшинств - я могу занять ту или иную сторону, но я не могу логически убедить другого, что эта сторона права. А убеждать, апеллируя к чувствам и при этом не быть мерзким манипулятором - как? Принося себя в жертву во имя своих убеждений - так на противоположной стороне тоже могут найтись люди, готовые на такое. Может быть еще, что если большинству представителей меньшинств показать последствия реализации их желаний - они ужаснутся сами. Хотя может быть, я слишком хорошо думаю о меньшинствах. И к тому же - а как эксперту-ученому или художнику-провидцу честно убедить обывателя в том, что нарисованная им картина верна?
Брэдбери мне, конечно, симпатичнее, чем противоположный лагерь. Его образная система мне несколько чужда и чересчур, пожалуй, ярка для моего восприятия, но урезанные версии книг я предложу разве что перегруженному школьнику для сдачи экзамена нелюбимому преподу. И, естественно, с предупреждением - это, мол, огрызок, оригинал выглядит совсем по-другому. если интересно - почитай.