17.09.2021 в 13:32
Пишет Шано:URL записи17.09.2021 в 12:44
Пишет Эрл Грей:...Возникшие в один миг города из сверкающих небоскребов конца ХХ – начала XXI века вроде Дубая или Шэньдженя имеют своим предком Багдад. Всего за шестьдесят семь лет до того, как корабль из Белитунга поднял паруса, чтобы привезти домой груз роскошных экзотических и обыденных товаров, аббасидский халиф аль-Мансур нарисовал на голой земле план того, что, по его мысли, станет интеллектуальной, духовной и коммерческий столицей мира. Город, над целенаправленным возведением которого трудилась армия из ста тысяч архитекторов, бригадиров, инженеров, плотников, кузнецов и рабочих, был завершен всего через четыре года после его основания аль-Мансуром в 762 году. читать дальшеЗа несколько десятилетий население превысило миллион человек, а в эпоху расцвета, возможно, достигало и двух миллионов. «Разве Багдад не самый прекрасный из городов? – спрашивал поэт Али ибн Абу-Талиб. – Зрелище, что завораживает глаз!» Багдад, возведенный как центр громадной империи, раскинувшейся на три континента, был задуман как воплощение триумфа новой глобальной цивилизации. Ислам был принесен во все уголки мира кочевыми племенами из аравийской пустыни, но корни его лежат в городской культуре. Мекка, богатевшая на торговле предметами роскоши между городами Леванта и Персии, в начале VII века была преуспевающим городом торговцев. Одним из тех, кто участвовал в коммерции между Индийским океаном и Средиземным морем, был молодой человек по имени Мухаммад. Город в пустыне, не имевший возможности кормить себя сельским хозяйством, Мекка почти полностью полагалась на международную торговлю. Но хорошие времена неожиданно закончились, когда рынки Леванта и Персии оскудели после титанических войн между Византией и Персидской империей. ...Не только в Аравии, но везде, где еще теплилась жизнь на купеческих путях, уцелевших с римской эпохи, она увяла перед лицом войны и эпидемии. Ситуация напоминала ту, в которой оказалась рушащаяся Западная Римская империя парой веков ранее. Коринф и Афины были практически оставлены, Антиохия, один из четырех величайших городов мира, был взят и разрушен персами в 538 году, 300 тысяч жителей подверглись выселению. Римские города в Малой Азии, такие как Эфес и Сарды, сократились до укрепленных гарнизонов, где небольшое количество убогих домов ютилось среди ветхих остатков прежнего величия. Через три года после падения Антиохии, в 541-м, бубонная чума разразилась в Александрии; улицы были завалены тысячами гниющих трупов. Торговые корабли разнесли смертельную болезнь по Средиземному морю, и в результате вымерла треть населения региона. Константинополь, сверкающая столица Византии, оказался в ситуации резкого демографического упадка. И на фоне этого апокалиптического занавеса – опустевшие города, разрушенные империи и общественные возмущения – Мухаммад стал получать откровения от Бога через посредничество ангела Джебраиля. Началось все 610 году, и молодой купец не только получил объяснение, что происходит в опустошенном войнами, терзаемом болезнями мире; ему был предложен быстрый путь спасения для тех, кто выберет службу Аллаху. Это было послание единства для разделенных, постоянно враждующих друг с другом, превыше всего ценивших независимость племен Аравии. Но принято оно было не без борьбы: политеистическая элита Мекки отреагировала на проповедь Мухаммада враждебно. Пророку и его последователям пришлось уйти в сельскохозяйственный город Ясриб (ныне – Медина) в 622 году. Именно там ислам обрел форму, новообращенные создали общину верующих, и оттуда начались завоевания. Мекка пала в 630-м, и к моменту смерти Мухаммада в 632-м почти вся Аравия была под контролем мусульман. С удивительной быстротой они поглотили бо́льшую часть того, что осталось от истощенных борьбой империй – византийской и персидской. За последующие десятилетия и века ислам победоносным маршем прошел по Северной Африке и через Гибралтарский пролив – в Испанию, а в восточном направлении по Великому шелковому пути добрался до границ Китая и Индии. Но в отличие от варваров, уничтоживших Западную Римскую империю, арабские завоеватели, большей частью неурбанизированные, быстро адаптировались к городской жизни. Городские центры оказались важными для успеха ислама с самого его рождения. Место, где люди с разным жизненным опытом могли молиться вместе, помогло разрушить племенные и этнические идентичности и объединить всех в пределах уммы – сообщества всех мусульман, что раскинулось от Инда до Атлантики, от Сахары до Кавказа; сообщества, опирающегося исключительно на веру. ...Города имеют тенденцию выстраиваться вокруг некоего средства передвижения – будь это ноги человека, лошади, трамваи, подземка или машины. В эпоху подъема ислама снабженная колесами телега (для которой нужно немало уличного пространства) оказалась замещена более рентабельным средством перевозки грузов – верблюдом. Правила гласили, что улица должна быть достаточно широкой, чтобы два верблюда могли разойтись. Владельцам домов также разрешалось достраивать их сверху, чтобы на уровне верхних этажей объединять то, что внизу рассекала улица. Поэтому улицы часто превращались в настоящие коридоры, пробитые в плотной застройке. Говорят, что арабское слово для базара – sūk – происходит от аккадского слова «улица» – suqu, – которое в свою очередь родилось из saqu, «узкий». Открытая агора стала застроенным базаром, пересеченным множеством переулков, а уже от него уходили в стороны изогнутые и перепутанные улицы. Очевидный хаос и перегруженность вовсе не препятствовали городской жизни; наоборот, такая плотность стала основой для динамизма нового типа. Беспорядочная натура была не знаком урбанистической неудачи, а скорее признаком успеха – люди набивались в города по религиозным и экономическим причинам, заполняя все доступное пространство. Базар, поделенный на отсеки, которые занимали торговцы, специализирующиеся на разных товарах, в сложности превосходили агору или форум. Центры исламских городов определялись доминированием двух институтов, новых для урбанизма – базара и мечети. Последняя исполняла множество функций: место общественной молитвы, место, где проводили суд и обучали. ...В Средние века девятнадцать из двадцати крупнейших городов мира находились в исламском мире или в Китае (единственным исключением являлся Константинополь). Процветание и энергия человечества были сосредоточены в сети городов, что раскинулись подобно жемчужинам на ожерелье, охватывающем территории от Кордобы в Испании до Гана-сити в Западной Африке и до Гуанчжоу в Китае; Багдад являлся центральной точкой. Для Европы это были темные века, но бо́льшая часть мира в то же время наслаждалась золотым веком. ...Понятно, что не география сделала Багдад центром вселенной. Это сотворили деньги и власть. Благосостояние мира в форме налогов, взимаемых с самой обширной и богатой коммерческой империи планеты, текло в новую имперскую столицу. Багдад стал важным военным центром и резиденцией чиновничьей элиты огромного государства. Громадные суммы, которые они могли тратить, и стремление к роскоши сделали город привлекательным для мигрантов, сотнями тысяч прибывающих из Аравии и Персии. Со временем к ним присоединились мусульмане со всего халифата, а также небольшие группы европейцев, африканцев и азиатов; в числе последних были китайские ювелиры, художники и шелкопряды. Все соблазнились богатством, сосредоточенным внутри стен имперского метрополиса. Популяция рабов выглядела еще более интернациональной, среди них были – помимо многих других – славяне, нубийцы, эфиопы, суданцы, сенегальцы, франки, греки, тюрки и берберы; мужчины, женщины и дети. Имелся христианский квартал, в котором располагались церкви и монастыри. Город являлся домом для 45 тысяч евреев. Но только немногие из жителей мультикультурного Багдада обитали в так называемом Круглом городе. Это были чиновники и администраторы, размещенные в квартале в виде бублика между наружной стеной и стеной дворцовой. Настоящий город, где жили и работали простые люди, располагался дальше, за внешними стенами. Багдад был городом, состоящим из многих городов. ...Как мог бы сказать вам халиф аль-Мамун, уличная кухня – елва ли не лучшее из того, что может дать город. В мегаполисе вроде Рима II века или Нью-Йорка века девятнадцатого городская жизнь не оставляла много пространства для приготовления пищи дома, поскольку печь занимала место и пожирала немало топлива. Поэтому уличная еда становилась необходимостью, и в любом городе, где ценили кулинарные удовольствия, она соответствовала высоким стандартам. Более того, уличная еда и еда навынос играют фундаментальную роль в экономике больших городов, особенно в неформальной экономике, позволяющей выжить новым горожанам и маргинализированным слоям. читать дальшеПриготовление пищи также обеспечивало (и обеспечивает) путь в город многим иммигрантам, которым больше нечего продавать. Мехико-сити и Мумбаи могут похвастаться, что в каждом из них около 250 тысяч уличных продавцов еды – значительная доля от всего работающего населения. В Лондоне в середине XIX века имелись десятки тысяч бродячих торговцев пищей, и в их числе всего 500 занимались исключительно гороховым супом и горячими угрями, а 300 специализировались на жареной рыбе. ...Пища в стиле «схватил и ушел» имеет смысл в вечно спешащем городе, где все постоянно находятся в движении. Бо́льшая часть еды, которая потребляется в развивающихся странах, готовится как раз на улице. Если бы не неформальный сектор экономики и его армия мелких предпринимателей, то некоторые люди вообще не ели бы. Мобильные уличные разносчики способны обнаружить новые рынки в таких частях города, которые плохо обслуживаются формальной экономикой. Рискованная жизнь упомянутых выше торговцев из Лагоса – большей частью женщин – находится под угрозой со стороны полиции. В викторианском Лондоне, как и в Лагосе, уличные продавцы в основном набирались из безработных, маргиналов, внезапно обедневших и новых горожан; на них смотрели как на парий, как на угрозу общественному порядку и ставили на одну доску с бродягами, проститутками, ворами и карманниками. Лондонцев кормила армия уличных торговцев, как правило, женщин, которые бродили по переулкам и площадям с бочонками или корзинами на голове. Горячий гороховый суп, орехи, клубника, рыба, устрицы, пирожные, молоко – предлагалось все это и многое другое. Владельцы жаровен для сосисок и яблок конкурировали с толпами других уличных бизнесменов: чистильщиков обуви, точильщиков ножей, штопальщиков одежды, продавцов баллад и ношеной одежды. Реформатор, а также автор и один из основателей журнала Punch Генри Мейхью перечислил наиболее популярные виды уличной еды и напитков в 1850-х: жареная рыба, горячие угри, маринованные морские моллюски, овечьи копыта, сэндвичи с ветчиной, гороховый суп, горячий зеленый горох, пирожки за пенни, сливовый пудинг, мясной пудинг, печеная картошка и пирожное картошка, перченые пирожные, кексы, сдобные лепешки, челсийские булочки, леденцы, чай, кофе, имбирное пиво, лимонад, горячее вино, свежее молоко, ослиное молоко, творог и простокваша, а также шербет. Для работающего бедняка завтрак на улице состоял из кофе и теплой пищи из ларька или с тележки; моллюски «множества разновидностей» составляли ланч, на обед можно было выбрать горячего угря, пинту горохового супа, печеную картошку, пирожные, пироги, орехи и апельсины. Театралы, шедшие на вечернее представление, искатели ночных удовольствий и посетители вечеринок могли взбодриться с помощью кофе, сэндвичей, мясных пудингов. В городе, просто набитом продавцами еды, их специфические, полные лиризма выкрики врезались в память. Они были частью уличной поэзии, они создавали толчею, пропитанную запахами готовящихся блюд. «Вишни спелые-спелые-спелые!», «Горячий пудинг! Пироги горячие!», «Пирожное картошка! Пирожные-пирожные! Налетай! Пирожное картошка всего за пенни!», «Горячий перченый имбирный хлеб! Лучший сорт! Печет как огонь!» – так звучали некоторые «речетативы». ...К 1920-м фиш-энд-чипс было повсеместно распространенное блюдо навынос для рабочего класса, его продавали более 35 тысяч заведений по всей Британии. Но с годами вкусы меняются. Во второй половине ХХ века во многих больших городах Британии обычной уличной едой стал жареный цыпленок, отражая вкусы и кулинарные предпочтения выходцев из Африки, Карибского региона и Восточной Европы, не говоря уже о культуре позднего употребления алкоголя. В мультикультурных городах жареный цыпленок устраивает всех, он пересекает этнические, религиозные и классовые границы. ...Багдадцы не просто хотели есть роскошную пищу – они хотели и читать о ней. Специальный базар Sūq al-Warrakin состоял примерно из сотни книжных лавок. Значительная доля продаваемых тут книг была посвящена пище во всех ее аспектах. Страсть к кулинарии сыграла важную роль в появлении новой революционной технологии: изготовление бумаги. Основание Багдада совпало с приходом этой технологии из Китая, и бумага позволила распространять письменные материалы в невиданном ранее масштабе. Первая бумажная фабрика появилась в Багдаде при Бармакидах, роде из Центральной Азии, который поднялся к богатству и власти во время правления Аббасидов (бумагу в Европе не изготавливали еще почти половину тысячелетия, до XIII века). Возникла новая профессия – переписчик, чтобы удовлетворять возрастающий интерес к литературе. Как «перекресток вселенной» Багдад притягивал благосостояние мира, а вместе с ним и знание мира. В этом городе находилась «область людей утонченных, источник мудрецов-ученых», тут успешные поэты могли стать богатыми и знаменитыми, если находили покровителя из суперэлиты, в том числе и самого халифа. Среди находок с корабля из Белитунга, как уже говорилось, сотни чернильниц – ошеломляющее свидетельство распространения грамотности. ...«Книга о восполнении и противопоставлении» стала революционным результатом трудов аль-Хорезми. В ней автор одним гигантским шагом углубил наше понимание математики. Для того чтобы создать свой magnum opus, аль-Хорезми понадобилась геометрия Древней Греции, китайская математика и индийская теория чисел; используя их, он заложил основания современной алгебры, создал метод решения линейных и квадратных уравнений. Вторая большая работа, «Книга о сложении и вычитании согласно индийскому счету», была посвящена арифметике, и она тоже сильно повлияла на современную науку: именно она представила систему индийских цифр арабскому миру, а позже и Европе. Латинизированная версия его имени – Алгоритми – стала основой для слова «алгоритм», которое сейчас используется повсеместно. В Средние века «алгоритмистом» называли человека, который принимал систему аль-Хорезми: все числа передаются с помощью девяти цифр и нуля. Достаточно быстро алгоритмисты (или последователи аль-Хорезми) начали использовать десятичные доли. Когда мы читаем, что аль-Хорезми родился в одном из оазисов современного Узбекистана, то может создаться ощущение, что его извлекли из невежества и отправили в Большой город, где он и сделал себе имя. Но на самом деле все обстоит совсем не так. Современные историки, сосредоточивая внимание на римских, греческих или арабских городах, едва касаются или вовсе обходят вниманием тот факт, что в Средней Азии имелась одна из самых утонченных урбанистических культур, и там находились некоторые из наиболее продвинутых городов планеты. Благодаря торговым путям такие коммерческие центры, как Балх, Самарканд и Мерв, процветали; главные центры обширного региона приобрели свой облик, который время от времени менялся благодаря путешественникам и мигрантам. Каждая группа – начиная с греков, потом евреи, китайцы, индийцы, иранцы, тюрки, сирийцы и арабы – приносила собственные культурные привычки, технологии и верования. Из книги Бена Уилсона "Метрополис. Город как величайшее достижение цивилизации"
URL записи