Отец опять прискакал первым и спокойно дожидался пока она подъедет. Сегодня они оба ехали на одинаковых дымчато-серых кобылах трехлетках. Если бы отец взял Ахвара, то и затевать эту скачку не стоило. И все равно она проиграла. Сайрин вздохнула, Зара повернула голову и укоризненно посмотрела на хозяйку. Что, что, а принимать несчастный вид эта лошадь умела. Вот отца лошади признавали сразу и навсегда, даже не думали выкидывать коленца. А ей досталась сластена с умильным взглядом, моментально раскусившая, что хозяйка строгой только притворяется. Сайрин достала из мешочка на поясе кусок сахара, который был тут же съеден довольной Зарой.
- Когда-нибудь ты мне все-таки расскажешь, как тебе удается выигрывать любые скачки, – шутливо произнесла девушка.
- Конечно, расскажу, - шад оставался совершенно серьезным, только в глазах плясали веселые искры, - когда ты меня обгонишь. Но если будешь скармливать Заре столько сахара, испортишь ее напрочь. Поправь шарф – солнце все еще злое.
Сайрин принялась наскоро переплетать косу: негоже возвращаться растрепанной. Отец терпеливо ждал. Она любила такие поездки – только они вдвоем. Конечно, где-то рядом наверняка разъезжает пара-другая воинов, охраняют. Но беседовать им это не мешает. Можно расспрашивать отца обо всем, не боясь услышать в ответ снисходительное «ей это знать необязательно».
Люди отца ждали их недалеко отсюда, в оазисе Бахри. Вечером будет пир – глава рода, живущего там, устраивает ужин для нар-шада и его спутников. Скоро придется возвращаться. Пора заговорить о важном.
- Отец, когда мне исполнилось шестнадцать, ты сказал, что я могу просить о чем захочу… Я хочу поехать с тобой осенью!
Шад приподнял бровь.
- Ты боишься, что некому будет заваривать мне шадди, как следует?
- Скажем так, если ты меня возьмешь, обещаю, что для тебя всегда будет готов хороший шадди. – увидев, что Салах улыбается, она продолжила, - Не люблю ждать, когда ты уезжаешь надолго. И здесь будет очень скучно…
- Хорошо, - неожиданно легко согласился шад, - а то когда я вернусь, рискую застать толпу изнывающих женихов у моего порога. Не все же тебе сидеть у отцовского очага и слушать сказки.
Девушка тихо фыркнула
- Насколько я помню, отец, первая история, которую я от тебя услышала, была про твой набег на племя Нузари. Да и остальные такие же. Сказок ты мне никогда не рассказывал.
- Это была хорошая история. Лучше любых сказок, - шад довольно улыбнулся, - и добычу мы тогда взяли неплохую. Нам пора возвращаться, девочка. Мы заехали дальше, чем я думал, не будем заставлять людей ждать.
Нет ничего коварнее и опаснее пустынь… Дующий с моря ласковый, приносящий прохладу ветер, здесь превращается в ненасытное чудовище, несущее гибель всему живому… Здесь, где солнце печет, так, что на камнях можно жарить мясо, где песчаные бури стачивают скалы…
Фарада взобравшись на вершину очередного бархана, шумно втянула воздух и тревожно заржала…
Салах нахмурился. Неужели он ошибся, когда предположил, что шторм пройдет стороной? Пустыня коварна!
- Сейчас, девочка моя, нам придется ехать быстро… очень быстро…
Сайрин удивленно оглянулась.
- Буря. – просто сказал Нар-шад, но девушка побледнела. Каждый житель пустыни знает об опасности, которую несет буря!
Салах внимательно осмотрел горизонт – ни облачка, но далеко на юге, тем, где небо словно соединяется с землею, было видно какое-то движение.
- Время еще есть… - Салах улыбнулся, подняв Фараду на дыбы, и направив ее в сторону оазиса. – Мы успеем.
Две лошади помчались словно молнии, а буря приближалась… Небо темнело, вдали встала черная стена – поднятый песок, и уже слышался гул, предвещая скорую погибель всему, что встанет на пути бури.
- Как же твои люди? – крикнула Сайрин.
- Они воины. Они выберутся или погибнут. – Нар-шад был спокоен. Каждый морриск знает о грозящей в любой момент опасности.
Буря уже ревела во всю силу, песок летел в глаза, слепил, мешал ориентироваться… Зара замотала головой, пытаясь избавится от назойливой пыли, оступилась и упала, скатившись по склону, подмяв под себя Сайрин.
- Отец! – девушка крикнула в отчаянии, выбраться самой у нее шансов не было.
Салах остановил коня. Ветер крепчал, поднимая мириады песчинок. Кобыла, очевидно, подвернула, или даже сломала ногу, так как встать уже не могла.
Песок, движимый силой ветра, сыпался со склонов дюн, покрывая все, что не движется – громадные камни поглощались этим сухим морем за пару часов, что и говорить о лошади и девушке, которые не могут встать? Мучительная, нехорошая смерть…
Нар-шад выдернул девушку из под несчастного животного, которое уже, похоже, все поняло и уткнулось мордой в песок.
- Фарада!
Кобыла послушно опустила на колени и Салах осторожно пристроил дочь, та зажмурилась, поняв, что последует вслед за этим. Скрежет вытаскиваемого из ножен клинка, свист рассекаемого воздуха, глухой удар, короткое и жалобное ржание, тихие шаги шада по песку…
- Сожалею… - Салах был краток. – Фараде придется нести двоих, это нелегко, а путь неблизкий… Буря усиливается… - шад замолчал, было понятно, что он предполагает и худшее…
Буря и вправду усиливалась, яростные вихри валили с ног, песок набивался за шиворот, попадал в глаза, покрывал все вокруг мелкой, невесомой пылью. Кобыла тяжело дышала, возросший груз и ветер с летящим песком быстро выпили из нее все силы.
Прошло совсем немного времени, и Фарада стала спотыкаться, покрываться пеной. Нар-шад вздохнул.
Неожиданно из желто-серой мглы вынырнул небольшой каменный домик, словно специально созданный для укрытия от бурь. Это был не мираж, подобные укрытия действительно существовали, когда-то здесь был оазис, потом высохший и забытый, медленно, но верно он стал исчезать, пожираемый пустыней, но созданные когда-то укрытия от бури продолжали существовать.
- Нам повезло. – Улыбнулся Салах тен-Юсуф.
Нар-шад спрыгнул с коня, схватил Сайрин на руки, и вошел в это убежище. Да, он помнил это место – он был здесь и не один раз, но очутиться близ него ныне не рассчитывал – высохший оазис лежал слишком далеко – видно буря сбила их с пути – но в этом и состояло их спасение. Теперь можно было переждать бурю, но не только Нар-шад с дочерью нашли тут укрытие – здесь уже были люди…
Кхайр аш Ниммр полулежал на подушках в своем шатре, пил вино из серебрянного кубка, вертел в пальцах стилет, слушал доносившуюся из-за шелковой перегородки музыку и думал. То что он предполагал сделать в ближайшем будущем было опасно, но риск стоил того. В конце концов почему он должен смирится с тем что нар-шадом является Салах тен-Юсуф? Просто потому что он родился позже? Нет! С этим он никогда не согласится. Нар-шадом должен быть он и только он! Но это требовало риска и решительных действий.
Через два дня охота заканчивается и они возвращаются в Тхим - большой оазис, где расположен одноименный город - давние владения рода Тхим, главой которого в настоящее время был он, Кхайр аш Ниммр. Тогда и настанет время действий, ведь надвигается война. А завтра стоит съездить с Али вдвоем пострелять птиц и заодно обсудить кое-какие планы. Решив Кхайр залпом допил вино, бросил стилет в нарукавные ножны, поудобнее устроился на подушках и погрузился в музыку.
Камаль едва удержался от того, чтобы не накричать на воинов. Потерять нар-шада! Впрочем, волноваться пока рано. Салах с дочерью наверняка нашли, где укрыться. Но то, что он понятия не имеет, где сейчас нар-шад, раздражало. Салах тен-Юсуф силен и неуязвим для своих врагов. Тем нелепее будет, если он погибнет во время небольшой бури. Да и Камалю это совсем не подходит. Воин задумчиво подергал мягкий черный ус. Три года он уже служит нар-шаду. Но если ты был однажды хозяином, сладко ли становиться слугой? Если бы не злая болезнь, он сам распоряжался бы, пусть и не таким огромным количеством людей.
Стихии, он не так уж много просит! Снова стать главой рода и быть самому себе господином! Салах уже прислушивается к нему. Еще немного, и можно будет просить у него Сайрин. Девчонка сама не знает, чего хочет. Почему бы ей не захотеть его? А для зятя и любимой дочери нар-шад сделает очень много, в этом Камаль не сомневался. Да и чем он плох? Он не собирается ее обижать. Он высоко себя ценит и дочь вождя будет старшей женой в его шатре. Конечно, придется объяснить ей, как подобает себя вести, отец уж очень ее балует…
Камаль усмехнулся своим мыслям. Это – песок, сколько ни насыпай из него гору, все равно расползется под ногами. Главная мудрость – умение ждать. Он подождет еще.
Галлиоль Барвонн мрачно прислушивался к завываниям ветра. За загородкой суетились вокруг товара двое слуг и его племянник. Он в первый раз взял Шинниоля с собой: мальчику пора учиться вести дела, уже не маленький. Раздалось возмущенное ржание, за ним – громкий вопль, и из-за загородки вылетел племянник.
- Дядя, он меня укусил!
Галлиоль подавил недовольный вздох и тяжело поднялся.
- Значит, ты с ним плохо обошелся. Эти красавцы боятся бури, с ними надо сейчас очень бережно обращаться.
- Да, а кусаться?
- Племянников у меня много, - буркнул Галлиоль, - да благословит Кабиох род Барвонна и дальше, а вот такой товар попадается раз в жизни.
Шинниоль обиженно посмотрел на него, но через несколько мгновений расплылся в улыбке.
- А, вы пошутили!
Что в мальчишке удивительно – он никого не боится. Со всеми одинаков: что с последним погонщиком, что с достославным из достославных. А то уставится в небо и не дозовешься! Что он там видит-то такого? Но если уж сам отец Галлиоля, достославный из достославных, отличает внука, значит, толк из парня будет.
Особенно сильный порыв ветра – и хибара просто зашаталась. Но камни решили полежать еще немного на своих местах, и Галлиоль пробормотал благодарность Одному и Четырем. Не повезло тем, кто остался сейчас без укрытия. Мало кто помнит об умершем оазисе, а вот ему положено знать все караванные пути, и особенно те места, где никто не догадается искать старого Галлиоля. С таким товаром недолго оказаться с перерезанным горлом под барханом. Скоро, скоро уже он довезет этих красавцев и будет смотреть, как гордые шады набивают цену…
Дверь неожиданно открылась и зашаталась на одной петле. На пороге стоял высокий человек, держа на руках еще кого-то, сильно закутанного. Слуги неуверенно потянулись к кинжалам, но Галлиоль, приглядевшись к вошедшему, остановил их и быстро выступил вперед.
- Достойнейшему нет нужды называть себя. Для меня и моих людей честь оказать помощь Льву Пустыни. Имя мое Галлиоль Барвонн.
Нар-шад кивнул и подошел к лежанке, на которую бережно опустил свою ношу. Лежанку Галлиоль распорядился приготовить для себя, но что такое преходящее удовольствие рядом с благосклонностью Салаха тен-Юсуфа? Тот как раз помог снять шарф своей спутнице, и Галлиоль увидел бледное лицо с огромными от боли темными глазами и волну черных волос. Дочь Салаха. Ни с одной из своих жен шад не поехал бы так далеко. А вот про его дочь говорили, что та, как и отец, любит быструю езду. Слухи – лучшая пища острого ума, если он способен правильно соединить все полученное… Слуги тем временем провели за загородку лошадь шада. Галлиоль повернулся отдать распоряжения и натолкнулся на стоящего столбом племянника.
- А говорили, что у него дочь – красавица… - разочарованно и довольно громко прошептал Шинниоль, - а она такая… тонкая, черная… - присмотрелся еще и завершил мысль, – но все равно красивая.
Галлиоль закатил глаза и отправил его собирать на стол. Никто не скажет, что Галлиоль Барвонн не смог достойно угостить своего гостя, хоть бы и в пустыне. Такая встреча не может быть случайной, и да поможет Гох своему потомку совершить задуманное!
Дочь шада, после того как выпила нужное снадобье, сразу же заснула. Оно снимет боль, а завтра буря утихнет, и о ней позаботятся как следует. Когда трапеза подошла к концу, Галлиоль витиевато вывел разговор на нужную тропу:
- Когда сын моего отца увидел доблестного на пороге этого дома, я сказал себе: это неслучайно! И лев может лакать из одного родника с агнцем, значит и…
Шад дернул ртом: не то пытался решить, кто здесь агнец, не то ему наскучила тягучая речь. Галлиоль быстро перешел к делу:
- Я торговец. И сегодня я везу свой самый лучший товар. Не пожелает ли достойнейший пройти со мной и взглянуть?
Сайрин открыла глаза и не сразу сообразила, где она. Снаружи слышался голос отца – значит, все хорошо. Бок тупо ныл, а в левой ноге каждое движение отзывалось острой болью. Похоже, самой подняться не получится. Сайрин вспомнила все, что случилось вчера, и закусила губу. Зара, бедная… она часто заморгала, чтобы слезы прекратили течь, а мир – расплываться.
- Госпожа проснулась? – смешной ушастый юноша с яркими волосами. Вчера им помогли гоганы, люди, у которых волосы цвета пустыни на закате. – Госпоже что-нибудь нужно?
- Помоги мне встать, - он поддерживал ее за локоть так осторожно, словно боялся, что она рассыплется на кусочки. При этом болтал не переставая. И как они с дядей долго ехали, и как искали это укрытие, и как удивились, когда... а он никогда еще ни одного шада не видел так близко, а госпожа, должно быть, очень храбрая, а вот дядя Галлиоль говорит, что это большая удача, что они наткнулись на них… Сайрин уже забыла о больной ноге и во все глаза смотрела на Шинниоля. Странный юноша – умудрился сказать много, но при этом ничего важного.
После темной хижины солнечный свет резанул глаза. Небо было просто запредельной голубизны, словно никакой бури и в помине не было. А неподалеку отец с полным гоганом стояли и смотрели на… у нее перехватило дыхание. Черные, как ночь, грива светлая, как лунная дорожка на воде. И, зная, что ими любуются, гордо выгибают шею, косят блестящими глазами на замерших от восхищения людей...
Сайрин подошла ближе, и один из скакунов тоже шагнул ей навстречу. Она протянула руку, и конь неожиданно доверчиво ткнулся в нее мордой. Девушка запустила пальцы в серебристую гриву, потерлась щекой о шелковистую кожу. Кому они достанутся?
- Сейчас поедим и отправимся в Бахри. – заговорил отец. – Этот торговец и его люди поедут с нами.
***
На полпути к Бахри они встретили воинов Салаха. Видно, Камаль все-таки не утерпел и решил поискать их. Убедившись, что все в порядке, воины окружили скакунов Галлиоля Барвонна.
- Над такими лошадьми, должно быть, потрудились все четыре стихии…
Камаль незаметно подъехал ближе к лошадям, протянул руку… и едва успел ее отдернуть. Еще чуть-чуть – и лишился бы пальцев. Сайрин могла бы поклясться, что жеребец довольно ухмыльнулся. Она опустила голову, чтобы скрыть невольную улыбку.
- Сколько лет живу, таких еще не видел, - старый Мираб восторженно прищелкнул языком, - Эй, торговец, много просишь?
- Не дороже денег, доблестный, - Галлиоль хитро улыбнулся. – Только о цене стоит спрашивать у хозяина, а не у меня.
- Я их купил, - отец с улыбкой посмотрел на нее, - Эти лошади предназначены для моей дочери.
Сайрин вспыхнула ярким румянцем. Только смотреть на этих двух скакунов, знать, что в мире есть такая красота – огромная радость. А владеть ими… даже страшно! Этот подарок огромный, просто незаслуженный!
- Поезжай в Бахри, скажи Гамиру, что ужин придется отложить до следующей встречи, потом забирай остальных и догоняй нас, - отец отдавал распоряжения Мирабу, - Мы едем домой, в Саджис!
***
Сайрин всегда казалось, что нет места на земле лучше, чем Саджис. А в Саджисе самое красивое, конечно, это Сад Жен. Салах не любил каменных домов, предпочитал отдыхать в шатре или на вольном воздухе. Для семьи шада были отведены два больших дома, где всем заправляла Тахмине, старшая жена. А за домами – окруженный стеной Сад. О нем заботилась еще ее мать, да и теперь все жены нар-шада уделяли ему время. Сюда отец приходил, чтобы побыть с семьей. Здесь редко бывало тихо: смех и крики детей, разговоры, а то и ссоры женщин никогда не прекращались. Как шутил нар-шад, по степени шума в Саду можно понять, хорошо ли все дома. Чем громче щебетание – тем лучше.
Сейчас Сайрин нежилась на подушках, а вокруг хлопотали жены отца и ее сестры. Четырехлетняя Руми дергала ее за рукав и в третий раз требовала повторения страшной истории о песчаной буре. Шестилетние близняшки причесывали старшую сестру: заплетали ей уже пятнадцатую косичку и довольно хихикали. Тахмине смазывала бальзамом распухшую щиколотку Сайрин и непрерывно причитала.
- Виданное ли дело, столько вытерпеть! Ну что, больно?
- Немножко, - чуть капризно ответила Сайрин. Тахмине вздохнула и погладила ее по голове:
– Отдохни, а потом будем пить шадди. - Хорошо иногда снова побыть маленькой! Девушка уютно свернулась среди вороха шалей и подушек и задремала.
Засыпая, она вспомнила, как Камаля едва не укусили. А к отцу они сами ластились. Нет, когда придет человек, которого ее скакуны сами признают, тогда и… не успев додумать до конца, она крепко заснула.
В воздухе одуряюще пахло травой. Здесь, на краю пустыни песок отступал перед степью. Лошади шли шагом, ломая тростник, росший по берегам небольшой речушки. В таких местах много птиц и можно даже встретить диких свиней. Но Кхайра и едущего рядом с ним пожилого длиннобородого человека - его советника Али, в первую очередь интересовала не охота. Кхайр приподнялся в седле и оглянулся - по близости никого не было, несколько воинов охраны, как им и было приказано, держались в отдалении. Шад обернулся к спутнику и спросил:
- Те люди, о которых ты мне говорил, ты с можешь устроить мне с ними встречу наедине?
- Мой шад, это может быть опасно..
- Я буду осторожен. Можешь или нет? - Кхайр нахмурился.
- Могу повелитель. Но быть может на то, что бы найти их мне понадобится несколько дней.
- Сделай это и я обещаю - в случае успеха моя награда будет щедрой.
- Внимание и повиновение. Я все исполню. - Али поклонился.
- Хорошо. И, кстати, мы ведь все-таки на охоте.
Кхайр повернул коня в самые заросли тростинка и поднял несколько притаившихся там уток. Слитным движением шад выхватил из саадака лук и выпустил пять стрел.
- Мой шад, вы отличный стрелок!
- Не надо лести - тем не менее Кхайр довольно улыбнулся - лучше помоги мне собрать добычу.
Камаль приблизился к кружку людей. В середине стоял племянник того гогана и рассказывал о чем-то, помогая себе движениями рук. Что вообще нар-шад нашел в этих хитрецах? Пригласил их погостить в Саджисе... Нар-шад мудр, он рассчитывает каждый шаг, но для чего ему гоганы?
- И что еще вы с дядей увидели?
- Если доблестные желают, то я расскажу…
- Да уж рассказывай, - добродушно откликнулся Мираб.
- Мы встретили старую женщину, очень старую и очень мудрую, да продлит Кабиох ее дни. Она вылечила Закаллиоля от укуса песчаной гадюки. Она сказала, что в каждом человеке сидит ызарг, и ждет… - мальчишка понизил голос и Камаля невольно пробрала дрожь. Он недовольно повел плечами, отгоняя ее. Бояться бабьих сказок, вот еще!
- Ызарг, ну, он у каждого свой. А кормится людскими обидами, злостью, завистью. Кто-то все время подкармливает своего, холит его, а кто-то держит в черном теле. Иногда бывает так, что от человека ничего не остается – по повадкам чистый зверь. Вот в доблестных их совсем нет – внук моего деда видит людей немелочных, благородных…
Воины довольно зашумели: всякому приятно оказаться благородным.
- А во мне? – усмехаясь, спросил Камаль.
Взгляд юноши стал тяжелым, таким, что и захочешь, а не отвернешься.
- В тебе? В тебе есть. И ты с ним никак не сладишь, потому что сам не знаешь, что тебе нужно. То загоняешь в угол, а то сам выпускаешь, и он грызет тебя изнутри. Трудно тебе… - неожиданно сочувственно закончил он.
- А мне твоей жалости не надо! – оборвал Камаль и зашагал прочь. Что за день такой!
Он уже знал, что с этим черным отчаяньем не справиться, можно только ждать, пока оно пройдет, и не попадаться никому на глаза. В такие минуты ни лучший друг, ни отец, ни мать не помогут. Да у него их и нет. Уже нет. Легко ли вспоминать, как горели костры, с дымом которых уходил род Тайюба? А он помнит, до сих пор помнит тот едкий запах.
Все отвернулись от них. Кому нужны остатки, лишние рты? Только Салах тен-Юсуф принял Камаля и его людей. Но он ведь отслужил! Отслужил!
Камаль с удивлением посмотрел на кинжал, рукояткой которого он молотил по стволу пальмы. Даже не помнит, как вытащил. Что же это, его ызарг бесится? Воин жестко усмехнулся: глупые сказки!
Лошади были действительно великолепны, а пустыня, как и всякая женщина, успокоившись после бури, стала добра и ласкова – дул теплый, не обжигающий ветер, а к вечеру стало довольно прохладно. Застоявшийся Ахвар метался и требовал прогулки, и, оставив Сайрин лечить больную ногу, прихватив с собой своего первого помощника и верного друга Джабира, Салах отправился в ночную прогулку по пустыне…
Всякий человек, бывавший в пустыне, знает – нет ничего прекраснее, чем небо ночью… Звезды здесь светят ярче, а воздух прозрачен настолько, что все видно далеко-далеко…
- Пустыня может погубить, а может и нести спасение… - тихо произнес нар-шад, всматриваясь в горизонт. – Все зависит от твоего к ней отношения…
Джабир молчал, он понимал, что нар-шад обращается не столько к нему, сколько к самому себе…
- Кэнналоэ… - почти шепотом произнес Салах. – Настало время отправится и туда… Как думаешь, друг мой – кого послать туда, чтобы передать мои предложения мира и союза властителю этой земли?
Теперь же Джабир не медлил с ответом:
- У тебя много верных слуг.
- Знаю, знаю… - рассмеялся нар-шад. – В том-то и проблема – выбрать сложно.… Да, и кто согласится?
- Каждый из твоих воинов будет рад, если ты поручишь ему это дело…
- Так уж и каждый… - ухмыльнулся нар-шад. – Хотя, верю… Многие хотят прославиться. Путь в Кэнналоэ не близкий, место это опасное, не каждый доберется, не каждый вернется…
И быстроногий Ахвар метнулся через пустыню, промелькнув, словно молния. Коню Джабира было за ним не поспеть, и лишь когда Салах остановил своего на залитом светом луны песке, чуть более медленный Аскар встал рядом с братом …
- Я сам поеду в Кэнналоэ. – повторил Салах. – Хочу взглянуть на этого Хасана аш-Ицнари, понять, кто он такой и чего на самом деле желает… Да и давно я не путешествовал, и кажется мне, что если так пойдет и дальше – мне придется сидеть словно каменному изваянию на каменном троне… Так ведут себя властители Золотых земель, а мне этого совсем не хочется…
- Ты уже давно об этом думаешь… - догадался Джабир, он понял что у Салаха уже есть какой-то замысел. – Но, кто будет держать остальных в повиновении, пока нар-шад будет в Кэнналоэ?..
- Ты и будешь, – коротко усмехнушись, сказал нар-шад. – Ты, и остальные шады… Пусть они следят друг за другом. Согласия между ними не было никогда, и сейчас не будет. И они не опасны…
- А кого возьмешь с собой?
- А это еще предстоит обдумать… Хочу поговорить с этим гоганом… Да и Сайрин просила взять ее с собой.
Кхайр закончил письмо и отложил письменный прибор в сторону. Аккуратно свернув свиток он положил его в шкатулку, закрыл замок и завязал нитку, скрепленную медной печатью. Эта идея осенила его внезапно - ведь не он один враг нар-шада! Есть и другие...
Он звякнул колокольчиком и воин, ждущий его приказа за пологом шатра, зашел внутрь.
- Возьми. И запомни - эта шкатулка не должна попасть в чужие руки.
- Внимание и повиновение - воин склонился и вышел.
Кхайр налил себе вина и задумался. Али уверен в надежности этого человека, а он верит Али - ведь в его интересах поддерживать Кхайра, а значит надо ждать ответа. А пока попробовать другой способ.
-
-
12.01.2005 в 12:57Сайрин:
Отец опять прискакал первым и спокойно дожидался пока она подъедет. Сегодня они оба ехали на одинаковых дымчато-серых кобылах трехлетках. Если бы отец взял Ахвара, то и затевать эту скачку не стоило. И все равно она проиграла. Сайрин вздохнула, Зара повернула голову и укоризненно посмотрела на хозяйку. Что, что, а принимать несчастный вид эта лошадь умела. Вот отца лошади признавали сразу и навсегда, даже не думали выкидывать коленца. А ей досталась сластена с умильным взглядом, моментально раскусившая, что хозяйка строгой только притворяется. Сайрин достала из мешочка на поясе кусок сахара, который был тут же съеден довольной Зарой.
- Когда-нибудь ты мне все-таки расскажешь, как тебе удается выигрывать любые скачки, – шутливо произнесла девушка.
- Конечно, расскажу, - шад оставался совершенно серьезным, только в глазах плясали веселые искры, - когда ты меня обгонишь. Но если будешь скармливать Заре столько сахара, испортишь ее напрочь. Поправь шарф – солнце все еще злое.
Сайрин принялась наскоро переплетать косу: негоже возвращаться растрепанной. Отец терпеливо ждал. Она любила такие поездки – только они вдвоем. Конечно, где-то рядом наверняка разъезжает пара-другая воинов, охраняют. Но беседовать им это не мешает. Можно расспрашивать отца обо всем, не боясь услышать в ответ снисходительное «ей это знать необязательно».
Люди отца ждали их недалеко отсюда, в оазисе Бахри. Вечером будет пир – глава рода, живущего там, устраивает ужин для нар-шада и его спутников. Скоро придется возвращаться. Пора заговорить о важном.
- Отец, когда мне исполнилось шестнадцать, ты сказал, что я могу просить о чем захочу… Я хочу поехать с тобой осенью!
Шад приподнял бровь.
- Ты боишься, что некому будет заваривать мне шадди, как следует?
- Скажем так, если ты меня возьмешь, обещаю, что для тебя всегда будет готов хороший шадди. – увидев, что Салах улыбается, она продолжила, - Не люблю ждать, когда ты уезжаешь надолго. И здесь будет очень скучно…
- Хорошо, - неожиданно легко согласился шад, - а то когда я вернусь, рискую застать толпу изнывающих женихов у моего порога. Не все же тебе сидеть у отцовского очага и слушать сказки.
Девушка тихо фыркнула
- Насколько я помню, отец, первая история, которую я от тебя услышала, была про твой набег на племя Нузари. Да и остальные такие же. Сказок ты мне никогда не рассказывал.
- Это была хорошая история. Лучше любых сказок, - шад довольно улыбнулся, - и добычу мы тогда взяли неплохую. Нам пора возвращаться, девочка. Мы заехали дальше, чем я думал, не будем заставлять людей ждать.
-
-
12.01.2005 в 12:58Нет ничего коварнее и опаснее пустынь… Дующий с моря ласковый, приносящий прохладу ветер, здесь превращается в ненасытное чудовище, несущее гибель всему живому… Здесь, где солнце печет, так, что на камнях можно жарить мясо, где песчаные бури стачивают скалы…
Фарада взобравшись на вершину очередного бархана, шумно втянула воздух и тревожно заржала…
Салах нахмурился. Неужели он ошибся, когда предположил, что шторм пройдет стороной? Пустыня коварна!
- Сейчас, девочка моя, нам придется ехать быстро… очень быстро…
Сайрин удивленно оглянулась.
- Буря. – просто сказал Нар-шад, но девушка побледнела. Каждый житель пустыни знает об опасности, которую несет буря!
Салах внимательно осмотрел горизонт – ни облачка, но далеко на юге, тем, где небо словно соединяется с землею, было видно какое-то движение.
- Время еще есть… - Салах улыбнулся, подняв Фараду на дыбы, и направив ее в сторону оазиса. – Мы успеем.
Две лошади помчались словно молнии, а буря приближалась… Небо темнело, вдали встала черная стена – поднятый песок, и уже слышался гул, предвещая скорую погибель всему, что встанет на пути бури.
- Как же твои люди? – крикнула Сайрин.
- Они воины. Они выберутся или погибнут. – Нар-шад был спокоен. Каждый морриск знает о грозящей в любой момент опасности.
Буря уже ревела во всю силу, песок летел в глаза, слепил, мешал ориентироваться… Зара замотала головой, пытаясь избавится от назойливой пыли, оступилась и упала, скатившись по склону, подмяв под себя Сайрин.
- Отец! – девушка крикнула в отчаянии, выбраться самой у нее шансов не было.
Салах остановил коня. Ветер крепчал, поднимая мириады песчинок. Кобыла, очевидно, подвернула, или даже сломала ногу, так как встать уже не могла.
Песок, движимый силой ветра, сыпался со склонов дюн, покрывая все, что не движется – громадные камни поглощались этим сухим морем за пару часов, что и говорить о лошади и девушке, которые не могут встать? Мучительная, нехорошая смерть…
Нар-шад выдернул девушку из под несчастного животного, которое уже, похоже, все поняло и уткнулось мордой в песок.
- Фарада!
Кобыла послушно опустила на колени и Салах осторожно пристроил дочь, та зажмурилась, поняв, что последует вслед за этим. Скрежет вытаскиваемого из ножен клинка, свист рассекаемого воздуха, глухой удар, короткое и жалобное ржание, тихие шаги шада по песку…
- Сожалею… - Салах был краток. – Фараде придется нести двоих, это нелегко, а путь неблизкий… Буря усиливается… - шад замолчал, было понятно, что он предполагает и худшее…
Буря и вправду усиливалась, яростные вихри валили с ног, песок набивался за шиворот, попадал в глаза, покрывал все вокруг мелкой, невесомой пылью. Кобыла тяжело дышала, возросший груз и ветер с летящим песком быстро выпили из нее все силы.
Прошло совсем немного времени, и Фарада стала спотыкаться, покрываться пеной. Нар-шад вздохнул.
Неожиданно из желто-серой мглы вынырнул небольшой каменный домик, словно специально созданный для укрытия от бурь. Это был не мираж, подобные укрытия действительно существовали, когда-то здесь был оазис, потом высохший и забытый, медленно, но верно он стал исчезать, пожираемый пустыней, но созданные когда-то укрытия от бури продолжали существовать.
- Нам повезло. – Улыбнулся Салах тен-Юсуф.
Нар-шад спрыгнул с коня, схватил Сайрин на руки, и вошел в это убежище. Да, он помнил это место – он был здесь и не один раз, но очутиться близ него ныне не рассчитывал – высохший оазис лежал слишком далеко – видно буря сбила их с пути – но в этом и состояло их спасение. Теперь можно было переждать бурю, но не только Нар-шад с дочерью нашли тут укрытие – здесь уже были люди…
-
-
12.01.2005 в 12:58Кхайр аш Ниммр полулежал на подушках в своем шатре, пил вино из серебрянного кубка, вертел в пальцах стилет, слушал доносившуюся из-за шелковой перегородки музыку и думал. То что он предполагал сделать в ближайшем будущем было опасно, но риск стоил того. В конце концов почему он должен смирится с тем что нар-шадом является Салах тен-Юсуф? Просто потому что он родился позже? Нет! С этим он никогда не согласится. Нар-шадом должен быть он и только он! Но это требовало риска и решительных действий.
Через два дня охота заканчивается и они возвращаются в Тхим - большой оазис, где расположен одноименный город - давние владения рода Тхим, главой которого в настоящее время был он, Кхайр аш Ниммр. Тогда и настанет время действий, ведь надвигается война. А завтра стоит съездить с Али вдвоем пострелять птиц и заодно обсудить кое-какие планы. Решив Кхайр залпом допил вино, бросил стилет в нарукавные ножны, поудобнее устроился на подушках и погрузился в музыку.
Над пустыней догорала вечерняя заря.
-
-
12.01.2005 в 12:59Камаль едва удержался от того, чтобы не накричать на воинов. Потерять нар-шада! Впрочем, волноваться пока рано. Салах с дочерью наверняка нашли, где укрыться. Но то, что он понятия не имеет, где сейчас нар-шад, раздражало. Салах тен-Юсуф силен и неуязвим для своих врагов. Тем нелепее будет, если он погибнет во время небольшой бури. Да и Камалю это совсем не подходит. Воин задумчиво подергал мягкий черный ус. Три года он уже служит нар-шаду. Но если ты был однажды хозяином, сладко ли становиться слугой? Если бы не злая болезнь, он сам распоряжался бы, пусть и не таким огромным количеством людей.
Стихии, он не так уж много просит! Снова стать главой рода и быть самому себе господином! Салах уже прислушивается к нему. Еще немного, и можно будет просить у него Сайрин. Девчонка сама не знает, чего хочет. Почему бы ей не захотеть его? А для зятя и любимой дочери нар-шад сделает очень много, в этом Камаль не сомневался. Да и чем он плох? Он не собирается ее обижать. Он высоко себя ценит и дочь вождя будет старшей женой в его шатре. Конечно, придется объяснить ей, как подобает себя вести, отец уж очень ее балует…
Камаль усмехнулся своим мыслям. Это – песок, сколько ни насыпай из него гору, все равно расползется под ногами. Главная мудрость – умение ждать. Он подождет еще.
-
-
12.01.2005 в 13:00Галлиоль Барвонн
Галлиоль Барвонн мрачно прислушивался к завываниям ветра. За загородкой суетились вокруг товара двое слуг и его племянник. Он в первый раз взял Шинниоля с собой: мальчику пора учиться вести дела, уже не маленький. Раздалось возмущенное ржание, за ним – громкий вопль, и из-за загородки вылетел племянник.
- Дядя, он меня укусил!
Галлиоль подавил недовольный вздох и тяжело поднялся.
- Значит, ты с ним плохо обошелся. Эти красавцы боятся бури, с ними надо сейчас очень бережно обращаться.
- Да, а кусаться?
- Племянников у меня много, - буркнул Галлиоль, - да благословит Кабиох род Барвонна и дальше, а вот такой товар попадается раз в жизни.
Шинниоль обиженно посмотрел на него, но через несколько мгновений расплылся в улыбке.
- А, вы пошутили!
Что в мальчишке удивительно – он никого не боится. Со всеми одинаков: что с последним погонщиком, что с достославным из достославных. А то уставится в небо и не дозовешься! Что он там видит-то такого? Но если уж сам отец Галлиоля, достославный из достославных, отличает внука, значит, толк из парня будет.
Особенно сильный порыв ветра – и хибара просто зашаталась. Но камни решили полежать еще немного на своих местах, и Галлиоль пробормотал благодарность Одному и Четырем. Не повезло тем, кто остался сейчас без укрытия. Мало кто помнит об умершем оазисе, а вот ему положено знать все караванные пути, и особенно те места, где никто не догадается искать старого Галлиоля. С таким товаром недолго оказаться с перерезанным горлом под барханом. Скоро, скоро уже он довезет этих красавцев и будет смотреть, как гордые шады набивают цену…
Дверь неожиданно открылась и зашаталась на одной петле. На пороге стоял высокий человек, держа на руках еще кого-то, сильно закутанного. Слуги неуверенно потянулись к кинжалам, но Галлиоль, приглядевшись к вошедшему, остановил их и быстро выступил вперед.
- Достойнейшему нет нужды называть себя. Для меня и моих людей честь оказать помощь Льву Пустыни. Имя мое Галлиоль Барвонн.
Нар-шад кивнул и подошел к лежанке, на которую бережно опустил свою ношу. Лежанку Галлиоль распорядился приготовить для себя, но что такое преходящее удовольствие рядом с благосклонностью Салаха тен-Юсуфа? Тот как раз помог снять шарф своей спутнице, и Галлиоль увидел бледное лицо с огромными от боли темными глазами и волну черных волос. Дочь Салаха. Ни с одной из своих жен шад не поехал бы так далеко. А вот про его дочь говорили, что та, как и отец, любит быструю езду. Слухи – лучшая пища острого ума, если он способен правильно соединить все полученное… Слуги тем временем провели за загородку лошадь шада. Галлиоль повернулся отдать распоряжения и натолкнулся на стоящего столбом племянника.
- А говорили, что у него дочь – красавица… - разочарованно и довольно громко прошептал Шинниоль, - а она такая… тонкая, черная… - присмотрелся еще и завершил мысль, – но все равно красивая.
Галлиоль закатил глаза и отправил его собирать на стол. Никто не скажет, что Галлиоль Барвонн не смог достойно угостить своего гостя, хоть бы и в пустыне. Такая встреча не может быть случайной, и да поможет Гох своему потомку совершить задуманное!
Дочь шада, после того как выпила нужное снадобье, сразу же заснула. Оно снимет боль, а завтра буря утихнет, и о ней позаботятся как следует. Когда трапеза подошла к концу, Галлиоль витиевато вывел разговор на нужную тропу:
- Когда сын моего отца увидел доблестного на пороге этого дома, я сказал себе: это неслучайно! И лев может лакать из одного родника с агнцем, значит и…
Шад дернул ртом: не то пытался решить, кто здесь агнец, не то ему наскучила тягучая речь. Галлиоль быстро перешел к делу:
- Я торговец. И сегодня я везу свой самый лучший товар. Не пожелает ли достойнейший пройти со мной и взглянуть?
-
-
12.01.2005 в 13:00Сайрин:
Сайрин открыла глаза и не сразу сообразила, где она. Снаружи слышался голос отца – значит, все хорошо. Бок тупо ныл, а в левой ноге каждое движение отзывалось острой болью. Похоже, самой подняться не получится. Сайрин вспомнила все, что случилось вчера, и закусила губу. Зара, бедная… она часто заморгала, чтобы слезы прекратили течь, а мир – расплываться.
- Госпожа проснулась? – смешной ушастый юноша с яркими волосами. Вчера им помогли гоганы, люди, у которых волосы цвета пустыни на закате. – Госпоже что-нибудь нужно?
- Помоги мне встать, - он поддерживал ее за локоть так осторожно, словно боялся, что она рассыплется на кусочки. При этом болтал не переставая. И как они с дядей долго ехали, и как искали это укрытие, и как удивились, когда... а он никогда еще ни одного шада не видел так близко, а госпожа, должно быть, очень храбрая, а вот дядя Галлиоль говорит, что это большая удача, что они наткнулись на них… Сайрин уже забыла о больной ноге и во все глаза смотрела на Шинниоля. Странный юноша – умудрился сказать много, но при этом ничего важного.
После темной хижины солнечный свет резанул глаза. Небо было просто запредельной голубизны, словно никакой бури и в помине не было. А неподалеку отец с полным гоганом стояли и смотрели на… у нее перехватило дыхание. Черные, как ночь, грива светлая, как лунная дорожка на воде. И, зная, что ими любуются, гордо выгибают шею, косят блестящими глазами на замерших от восхищения людей...
Сайрин подошла ближе, и один из скакунов тоже шагнул ей навстречу. Она протянула руку, и конь неожиданно доверчиво ткнулся в нее мордой. Девушка запустила пальцы в серебристую гриву, потерлась щекой о шелковистую кожу. Кому они достанутся?
- Сейчас поедим и отправимся в Бахри. – заговорил отец. – Этот торговец и его люди поедут с нами.
***
На полпути к Бахри они встретили воинов Салаха. Видно, Камаль все-таки не утерпел и решил поискать их. Убедившись, что все в порядке, воины окружили скакунов Галлиоля Барвонна.
- Над такими лошадьми, должно быть, потрудились все четыре стихии…
Камаль незаметно подъехал ближе к лошадям, протянул руку… и едва успел ее отдернуть. Еще чуть-чуть – и лишился бы пальцев. Сайрин могла бы поклясться, что жеребец довольно ухмыльнулся. Она опустила голову, чтобы скрыть невольную улыбку.
- Сколько лет живу, таких еще не видел, - старый Мираб восторженно прищелкнул языком, - Эй, торговец, много просишь?
- Не дороже денег, доблестный, - Галлиоль хитро улыбнулся. – Только о цене стоит спрашивать у хозяина, а не у меня.
- Я их купил, - отец с улыбкой посмотрел на нее, - Эти лошади предназначены для моей дочери.
Сайрин вспыхнула ярким румянцем. Только смотреть на этих двух скакунов, знать, что в мире есть такая красота – огромная радость. А владеть ими… даже страшно! Этот подарок огромный, просто незаслуженный!
- Поезжай в Бахри, скажи Гамиру, что ужин придется отложить до следующей встречи, потом забирай остальных и догоняй нас, - отец отдавал распоряжения Мирабу, - Мы едем домой, в Саджис!
***
Сайрин всегда казалось, что нет места на земле лучше, чем Саджис. А в Саджисе самое красивое, конечно, это Сад Жен. Салах не любил каменных домов, предпочитал отдыхать в шатре или на вольном воздухе. Для семьи шада были отведены два больших дома, где всем заправляла Тахмине, старшая жена. А за домами – окруженный стеной Сад. О нем заботилась еще ее мать, да и теперь все жены нар-шада уделяли ему время. Сюда отец приходил, чтобы побыть с семьей. Здесь редко бывало тихо: смех и крики детей, разговоры, а то и ссоры женщин никогда не прекращались. Как шутил нар-шад, по степени шума в Саду можно понять, хорошо ли все дома. Чем громче щебетание – тем лучше.
Сейчас Сайрин нежилась на подушках, а вокруг хлопотали жены отца и ее сестры. Четырехлетняя Руми дергала ее за рукав и в третий раз требовала повторения страшной истории о песчаной буре. Шестилетние близняшки причесывали старшую сестру: заплетали ей уже пятнадцатую косичку и довольно хихикали. Тахмине смазывала бальзамом распухшую щиколотку Сайрин и непрерывно причитала.
- Виданное ли дело, столько вытерпеть! Ну что, больно?
- Немножко, - чуть капризно ответила Сайрин. Тахмине вздохнула и погладила ее по голове:
– Отдохни, а потом будем пить шадди. - Хорошо иногда снова побыть маленькой! Девушка уютно свернулась среди вороха шалей и подушек и задремала.
Засыпая, она вспомнила, как Камаля едва не укусили. А к отцу они сами ластились. Нет, когда придет человек, которого ее скакуны сами признают, тогда и… не успев додумать до конца, она крепко заснула.
-
-
12.01.2005 в 13:01В воздухе одуряюще пахло травой. Здесь, на краю пустыни песок отступал перед степью. Лошади шли шагом, ломая тростник, росший по берегам небольшой речушки. В таких местах много птиц и можно даже встретить диких свиней. Но Кхайра и едущего рядом с ним пожилого длиннобородого человека - его советника Али, в первую очередь интересовала не охота. Кхайр приподнялся в седле и оглянулся - по близости никого не было, несколько воинов охраны, как им и было приказано, держались в отдалении. Шад обернулся к спутнику и спросил:
- Те люди, о которых ты мне говорил, ты с можешь устроить мне с ними встречу наедине?
- Мой шад, это может быть опасно..
- Я буду осторожен. Можешь или нет? - Кхайр нахмурился.
- Могу повелитель. Но быть может на то, что бы найти их мне понадобится несколько дней.
- Сделай это и я обещаю - в случае успеха моя награда будет щедрой.
- Внимание и повиновение. Я все исполню. - Али поклонился.
- Хорошо. И, кстати, мы ведь все-таки на охоте.
Кхайр повернул коня в самые заросли тростинка и поднял несколько притаившихся там уток. Слитным движением шад выхватил из саадака лук и выпустил пять стрел.
- Мой шад, вы отличный стрелок!
- Не надо лести - тем не менее Кхайр довольно улыбнулся - лучше помоги мне собрать добычу.
В мутной медленной воде плавало пять сбитых птиц.
-
-
12.01.2005 в 13:02- Камаль, иди сюда! Послушай-ка!
Камаль приблизился к кружку людей. В середине стоял племянник того гогана и рассказывал о чем-то, помогая себе движениями рук. Что вообще нар-шад нашел в этих хитрецах? Пригласил их погостить в Саджисе... Нар-шад мудр, он рассчитывает каждый шаг, но для чего ему гоганы?
- И что еще вы с дядей увидели?
- Если доблестные желают, то я расскажу…
- Да уж рассказывай, - добродушно откликнулся Мираб.
- Мы встретили старую женщину, очень старую и очень мудрую, да продлит Кабиох ее дни. Она вылечила Закаллиоля от укуса песчаной гадюки. Она сказала, что в каждом человеке сидит ызарг, и ждет… - мальчишка понизил голос и Камаля невольно пробрала дрожь. Он недовольно повел плечами, отгоняя ее. Бояться бабьих сказок, вот еще!
- Ызарг, ну, он у каждого свой. А кормится людскими обидами, злостью, завистью. Кто-то все время подкармливает своего, холит его, а кто-то держит в черном теле. Иногда бывает так, что от человека ничего не остается – по повадкам чистый зверь. Вот в доблестных их совсем нет – внук моего деда видит людей немелочных, благородных…
Воины довольно зашумели: всякому приятно оказаться благородным.
- А во мне? – усмехаясь, спросил Камаль.
Взгляд юноши стал тяжелым, таким, что и захочешь, а не отвернешься.
- В тебе? В тебе есть. И ты с ним никак не сладишь, потому что сам не знаешь, что тебе нужно. То загоняешь в угол, а то сам выпускаешь, и он грызет тебя изнутри. Трудно тебе… - неожиданно сочувственно закончил он.
- А мне твоей жалости не надо! – оборвал Камаль и зашагал прочь. Что за день такой!
Он уже знал, что с этим черным отчаяньем не справиться, можно только ждать, пока оно пройдет, и не попадаться никому на глаза. В такие минуты ни лучший друг, ни отец, ни мать не помогут. Да у него их и нет. Уже нет. Легко ли вспоминать, как горели костры, с дымом которых уходил род Тайюба? А он помнит, до сих пор помнит тот едкий запах.
Все отвернулись от них. Кому нужны остатки, лишние рты? Только Салах тен-Юсуф принял Камаля и его людей. Но он ведь отслужил! Отслужил!
Камаль с удивлением посмотрел на кинжал, рукояткой которого он молотил по стволу пальмы. Даже не помнит, как вытащил. Что же это, его ызарг бесится? Воин жестко усмехнулся: глупые сказки!
-
-
12.01.2005 в 13:03Лошади были действительно великолепны, а пустыня, как и всякая женщина, успокоившись после бури, стала добра и ласкова – дул теплый, не обжигающий ветер, а к вечеру стало довольно прохладно. Застоявшийся Ахвар метался и требовал прогулки, и, оставив Сайрин лечить больную ногу, прихватив с собой своего первого помощника и верного друга Джабира, Салах отправился в ночную прогулку по пустыне…
Всякий человек, бывавший в пустыне, знает – нет ничего прекраснее, чем небо ночью… Звезды здесь светят ярче, а воздух прозрачен настолько, что все видно далеко-далеко…
- Пустыня может погубить, а может и нести спасение… - тихо произнес нар-шад, всматриваясь в горизонт. – Все зависит от твоего к ней отношения…
Джабир молчал, он понимал, что нар-шад обращается не столько к нему, сколько к самому себе…
- Кэнналоэ… - почти шепотом произнес Салах. – Настало время отправится и туда… Как думаешь, друг мой – кого послать туда, чтобы передать мои предложения мира и союза властителю этой земли?
Теперь же Джабир не медлил с ответом:
- У тебя много верных слуг.
- Знаю, знаю… - рассмеялся нар-шад. – В том-то и проблема – выбрать сложно.… Да, и кто согласится?
- Каждый из твоих воинов будет рад, если ты поручишь ему это дело…
- Так уж и каждый… - ухмыльнулся нар-шад. – Хотя, верю… Многие хотят прославиться. Путь в Кэнналоэ не близкий, место это опасное, не каждый доберется, не каждый вернется…
И быстроногий Ахвар метнулся через пустыню, промелькнув, словно молния. Коню Джабира было за ним не поспеть, и лишь когда Салах остановил своего на залитом светом луны песке, чуть более медленный Аскар встал рядом с братом …
- Я сам поеду в Кэнналоэ. – повторил Салах. – Хочу взглянуть на этого Хасана аш-Ицнари, понять, кто он такой и чего на самом деле желает… Да и давно я не путешествовал, и кажется мне, что если так пойдет и дальше – мне придется сидеть словно каменному изваянию на каменном троне… Так ведут себя властители Золотых земель, а мне этого совсем не хочется…
- Ты уже давно об этом думаешь… - догадался Джабир, он понял что у Салаха уже есть какой-то замысел. – Но, кто будет держать остальных в повиновении, пока нар-шад будет в Кэнналоэ?..
- Ты и будешь, – коротко усмехнушись, сказал нар-шад. – Ты, и остальные шады… Пусть они следят друг за другом. Согласия между ними не было никогда, и сейчас не будет. И они не опасны…
- А кого возьмешь с собой?
- А это еще предстоит обдумать… Хочу поговорить с этим гоганом… Да и Сайрин просила взять ее с собой.
-
-
12.01.2005 в 13:03Кхайр аш Ниммр
Кхайр закончил письмо и отложил письменный прибор в сторону. Аккуратно свернув свиток он положил его в шкатулку, закрыл замок и завязал нитку, скрепленную медной печатью. Эта идея осенила его внезапно - ведь не он один враг нар-шада! Есть и другие...
Он звякнул колокольчиком и воин, ждущий его приказа за пологом шатра, зашел внутрь.
- Возьми. И запомни - эта шкатулка не должна попасть в чужие руки.
- Внимание и повиновение - воин склонился и вышел.
Кхайр налил себе вина и задумался. Али уверен в надежности этого человека, а он верит Али - ведь в его интересах поддерживать Кхайра, а значит надо ждать ответа. А пока попробовать другой способ.