Вообще-то когда очередной читатель изрекает станиславское "не верю", это обычно делается из недобросовестной позиции - что не может не изводить автора и добросовестных читателей. Потому что каждый пишет, как он дышит. И иначе просто не может. Невозможно написать то, во что не веришь. Автор пишет то, во что он верит, исходя из своего жизненного опыта, кругозора и уровня знаний. А вот во что может или не может поверить читатель, соотнося прочитанное уже со своим жизненным опытом... (во что он хочет или не хочет поверить - об этом чуть позже).
Строго-то говоря, ни в наличии жизненного опыта, кругозора и уровня знаний, ни в желании соотнести с ним новую, в том числе и художественную информацию, нет ничего нехорошего, непочтенного и недобросовестного. На там нам и опыт, чтобы соотносить. И в той или иной степени сомневаться в том, что ему противоречит. Нельзя, невозможно верить во все подряд. Иначе превращаешься в тот самый идеальный, не к ночи будь помянут, электорат, который подставляет свои дивные уши под любую лапшу, сколь угодно грубо сваренную и даже совсем несъедобную. Нет, верить не во все подряд - вовсе не признак недобросовестности.
Ну сами подумайте - вот рассказывает жителю Европы этак -надцатого столетия заезжий моряк байку об увиденном: "Ух, я вот в жарких странах та-а-аакую зверю видел - телом она вроде как лошадь, только желтая и в пятнах, а шея у этой звери та-а-аакая длинная, что эта зверя с верхушки вон той яблони листья могла бы ощипывать запросто... веришь?" Длинношеее, в общем. И какие у слушателя имеются основания относиться к этой байке иначе, нежели к аналогичной ей - о том, что жарких странах водятся люди с собачьими головами? Да никаких. Это сейчас мы ЗНАЕМ, что жирафы бывают, и даже очень - а вот собакоголовых людей не бывает. Это знание входит в наш жизненный опыт. А какую позицию занять тому, в чей опыт некая информация НЕ входит?
И вот тут и звучит пресловутое "верю - не верю". Причем "не верю" на самом деле может означать либо "не хочу верить, потому что это противоречит моему опыту", либо "не могу верить, потому что это противоречит моему опыту".
Первая позиция недобросовестна заведомо. Такому читателю дорога не истина, что бы он ни говорил, а его монополия на обладание истиной. К тому же если поверить, придется жизненный опыт пересмотреть... а то и всю свою жизнь... и это может оказаться ой как неприятно... словом, показывать такому читателю жирафа бесполезно. Вот такой он Буратино - не отдаст Некту яблоко, хоть он дерись!
А вот вторая позиция может оказаться и добросвестной, и недобросовестной.
И отличаются они не категоричностью и эмоциональным накалом высказанного, а совсем другим.
Если добросовестный читатель говорит "не верю, не могу верить, это противоречит моему опыту, никогда не видел жирафов, покажите хоть одного", все очень просто - покажите ему жирафа! ну покажите, это ведь нетрудно! Не верит читатель в героя умного-храброго-красивого-удачливого одновременно? Покажите, дайте ссылку, в истории таких более чем достаточно. Можете даже ткнуть курсором в того, кто послужил прототипом. ДОБРОСОВЕСТНОМУ читателю этого будет довольно. Это будет добросовестный ответ автора. Читатель скажет: "И правда ух! Надо же, зверя какая! Оно ведь длинношеее! Значит, и такие бывают! " И будет и далее читать текст, заодно расширив свой кругозор. А вот если он скажет: "Ыыыы, что вы с лошадкой сделали, как вы посмели вытянуть ей шею, отдайте лошадку, положите ее на операционный стол и укоротите ей шею хирургически" - это позиция недобросовестная, такой читатель тоже не отдаст Некту яблока, хоть он дерись. Как видите, отличаются они - и очень четко - не желанием увидеть хоть одного жирафа, а реакцией на предъявление жирафа. В первом случае вы покорили читателя вдвойне, во втором - пусть эта мышь оставит кактус в покое. Но путать эти две категории - большая ошибка. А между тем читатель добросовестный (как и жираф) в действительности не просто бывает, но и страдает оттого, что его путают с недобросовестным.
Кстати, ситуация, когда автор описывает собакоголовых, тоже может быть с обеих сторон как добросовестной, так и нет. Если автор говорит - "да, я знаю, что людей с собачьими головами не бывает, но именно здесь, в этом тексте, в этом мире, в реальности этого мира и этого текста они будут бывать" - это добросовестная позиция, и добросовестный читатель ее примет - потому что его не пытаются убеждать, что это бывает не только в данном тексте. И согласится, что если елки стали красными, значит, автору видней (о позиции читателя недобросовестного - см. выше). А вот если автор начнет становиться в балетную позицию и требовать поверить ему, что такое бывает не только в реальности его текста, как раз уже он поступит недобросовестно.
Ну примерно как-то так, пожалуй...
Строго-то говоря, ни в наличии жизненного опыта, кругозора и уровня знаний, ни в желании соотнести с ним новую, в том числе и художественную информацию, нет ничего нехорошего, непочтенного и недобросовестного. На там нам и опыт, чтобы соотносить. И в той или иной степени сомневаться в том, что ему противоречит. Нельзя, невозможно верить во все подряд. Иначе превращаешься в тот самый идеальный, не к ночи будь помянут, электорат, который подставляет свои дивные уши под любую лапшу, сколь угодно грубо сваренную и даже совсем несъедобную. Нет, верить не во все подряд - вовсе не признак недобросовестности.
Ну сами подумайте - вот рассказывает жителю Европы этак -надцатого столетия заезжий моряк байку об увиденном: "Ух, я вот в жарких странах та-а-аакую зверю видел - телом она вроде как лошадь, только желтая и в пятнах, а шея у этой звери та-а-аакая длинная, что эта зверя с верхушки вон той яблони листья могла бы ощипывать запросто... веришь?" Длинношеее, в общем. И какие у слушателя имеются основания относиться к этой байке иначе, нежели к аналогичной ей - о том, что жарких странах водятся люди с собачьими головами? Да никаких. Это сейчас мы ЗНАЕМ, что жирафы бывают, и даже очень - а вот собакоголовых людей не бывает. Это знание входит в наш жизненный опыт. А какую позицию занять тому, в чей опыт некая информация НЕ входит?
И вот тут и звучит пресловутое "верю - не верю". Причем "не верю" на самом деле может означать либо "не хочу верить, потому что это противоречит моему опыту", либо "не могу верить, потому что это противоречит моему опыту".
Первая позиция недобросовестна заведомо. Такому читателю дорога не истина, что бы он ни говорил, а его монополия на обладание истиной. К тому же если поверить, придется жизненный опыт пересмотреть... а то и всю свою жизнь... и это может оказаться ой как неприятно... словом, показывать такому читателю жирафа бесполезно. Вот такой он Буратино - не отдаст Некту яблоко, хоть он дерись!
А вот вторая позиция может оказаться и добросвестной, и недобросовестной.
И отличаются они не категоричностью и эмоциональным накалом высказанного, а совсем другим.
Если добросовестный читатель говорит "не верю, не могу верить, это противоречит моему опыту, никогда не видел жирафов, покажите хоть одного", все очень просто - покажите ему жирафа! ну покажите, это ведь нетрудно! Не верит читатель в героя умного-храброго-красивого-удачливого одновременно? Покажите, дайте ссылку, в истории таких более чем достаточно. Можете даже ткнуть курсором в того, кто послужил прототипом. ДОБРОСОВЕСТНОМУ читателю этого будет довольно. Это будет добросовестный ответ автора. Читатель скажет: "И правда ух! Надо же, зверя какая! Оно ведь длинношеее! Значит, и такие бывают! " И будет и далее читать текст, заодно расширив свой кругозор. А вот если он скажет: "Ыыыы, что вы с лошадкой сделали, как вы посмели вытянуть ей шею, отдайте лошадку, положите ее на операционный стол и укоротите ей шею хирургически" - это позиция недобросовестная, такой читатель тоже не отдаст Некту яблока, хоть он дерись. Как видите, отличаются они - и очень четко - не желанием увидеть хоть одного жирафа, а реакцией на предъявление жирафа. В первом случае вы покорили читателя вдвойне, во втором - пусть эта мышь оставит кактус в покое. Но путать эти две категории - большая ошибка. А между тем читатель добросовестный (как и жираф) в действительности не просто бывает, но и страдает оттого, что его путают с недобросовестным.
Кстати, ситуация, когда автор описывает собакоголовых, тоже может быть с обеих сторон как добросовестной, так и нет. Если автор говорит - "да, я знаю, что людей с собачьими головами не бывает, но именно здесь, в этом тексте, в этом мире, в реальности этого мира и этого текста они будут бывать" - это добросовестная позиция, и добросовестный читатель ее примет - потому что его не пытаются убеждать, что это бывает не только в данном тексте. И согласится, что если елки стали красными, значит, автору видней (о позиции читателя недобросовестного - см. выше). А вот если автор начнет становиться в балетную позицию и требовать поверить ему, что такое бывает не только в реальности его текста, как раз уже он поступит недобросовестно.
Ну примерно как-то так, пожалуй...
Такому читателю дорога не истина, что бы он ни говорил, а его монополия на обладание истиной.
И так без конца.
Всё по полочкам. пока еще не все ))) я потом еще пару теорий изложу. )))
И так без конца. а ты приведи доводы, они же примеры - и посмотри, с которой категорией столкнулась. Если на пример тебе ответят "так не бывает, я так не хочу" и прочее - с первой, и прекращай разговор, ибо бесполезно. Если ответят - "спасибо за пример, значит, и так тоже бывает" - сопокойно его продолжай, это вторая категория.
Кстати, вот насчет того, что может или не может быть В ПРИНЦИПЕ - с моей точки зрения - я сейчас тоже отпишу.
У меня мнение, что в жизни бывает все - если говорить, скажем о человеческом характере. Меня вообще удивляют наезды именно на характер, дескать "Такого не бывает". Если характер внутренне выстроен цельно, то он может быть наделен практически любыми чертами. вообще-то не любыми. Сейчас попробую отформулировать.
То поколение деятелей Мейдзи, что брало в жены боевых подруг (Кидо Коин там не один такой), это были люди, которые историю взяли за глотку и повернули, куда хотели. Им всем были безразличны условности, а со мнением остальных они могли себе позволить не считаться (тем более, что социальная стигма там была куда меньше).
Так что считать "бывает крайне редко и в половине случаев ни к чему хорошему не ведет" основания есть. А отсюда очень легко сделать шаг до "по-хорошему не бывает вообще, а если есть, то что-то тут не так".
Р
пасибо! Замечательный пост, очень подробный.
И еще ладно, когда такой недобросовестный читатель примеряет на свой жизненный опыт и говрит,, что так не бывает ... и даже если видит своими глазами, все равно устверждает ""вижу то, чгео не может быть" (с., Ю. Герман).
Но вот когда такой же читатель усиленно выбрамывает из текста то, что не вписывается в его картину "как бывает"... вот уж когда просто таки трясти начинает.
Мне кажется, что говоря о том, что невозможно писать о том, во что не веришь, вы были не совсем правы. Недавно в старом журнале "Наука и религия" мне попался рассказ об одном атеисте, который был христианским миссионером. Ей-Богу, не вру! Когда его спрашивали, как он может проповедовать то, во что не верит, он отвечал, что люди не понимаю "какое интеллектуальное удовольствие он испытывает, убеждая других в том, над чем смеется". При всем цинизме, видимо, он был талантливым человеком, если ему это удавалось, но ведь есть люди не обладающие талантами. Как-то я прочел утверждение, что 70% литературных творений - это халтура. Я правда не знаю, как высчитывалась эта цифра, и почему именно 70 %, а не 60 и не 80, но, наверное, есть какие-то способы подсчета. К тому же все хотя бы раз натыкались в книгах на такую чущь, что даже сказать "Не верю!" сил уже не было, потому что разбирал смех.
Ко всему прочему отношение к тому, что может быть и что не может в разных жанрах литературы разное. В одном случае описывается только то, что типично, а все остальное действиельно выглядит ложью, хотя и встречается в жизни. В других жанрах вполне правдоподобно смотрится исключение. Наверное мастерство заключается еще и в том, чтобы понимать, когда стоит останавливаться на типичном, а когда можно взять за пример исключение.
Допустим, вот рассказали мне про жирафа. Ага, говорю я, жираф. А где этот жираф живет? И когда мне начинают объяснять, что живет этот жираф (скажем) в пустыне - я начинаю считать, что мне гонят туфту. Потому что в пустыне шея такая ему совершенно ни к чему, там просто нет такого количества высоких деревьев, чтобы имело смысл шею отращивать.
Я не только не был, я и слова не понял. А что было то?
А-а, а я не опознал слово. По русски звучит диковато
кто-то против Роулинг, а дальше всё как в дайри-бест, когда речь идёт о семье, браке и сексуальных меньшинствах. Бой, бессмысленный, беспощадный, неконструктивный (зато священный, хе-хе) и на несколько страниц комментов
Понятно. Признаться, я вообще не понимаю "беспощадный бой" в литературе, независимо от того, нравится мне автор и произведение или нет. Я не способен сражаться ради этого из-за лени, пофигизма и изрядной доли смешливости.
А вообще, Плиний утверждал, что нет книг настолько плохих, что даже из них нельзя было бы извлечь какую-то пользу.
И тут выхода тоже два, в зависимости от добросовестности читателя. Добросовестный понимает такую штуку: герой, даже очень хороший и нравящийся автору, может быть "не твоего романа". И сам роман может быть не твоим, ну не ложится он на твои убеждения/жизненный опыт/настроение. Это не значит, что книга плоха или ты - дурак, просто не сошлось. И надо честно сказать: "Мне не нравится". Хороший зверь жираф, но я от него подальше встану.
А есть другой вариант развития событий: "Как этот гад жираф смел мне не понравиться?!" Не может такого зверя быть на белом свете. Или чуть тоньше: зверь-то есть, но урод уродом и скоро вымрет. Не жилец он с такой шеей. Все поняли? Обязан вымереть!
Невозможно написать то, во что не веришь
А ведь это тоже "не верю, так не бывает!"
Соглашусь здесь с Анри д_Ор.